Том 4. Рикша-призрак. Сказки и легенды. Труды дня

— Записки о гулалах. Пустяки. Но я так много работал над этим, что не хочется и вспоминать теперь. Вам следовало бы ознакомиться с нашим округом. Приезжайте как-нибудь с вашим супругом, я покажу вам окрестности. Бесподобное место, особенно во время дождей! Громадные лужи, железнодорожные насыпи, змеи, шныряющие всюду, и зеленые мухи летом. Жители, способные умереть от страха при одном взмахе собачьего хлыста. Но они знают, что вам запрещено пускать его в дело, поэтому отравляют вашу жизнь ежеминутно. О, это божественное место.

Отис с горечью засмеялся.

— Тем более необходимо вам оставить его. Зачем вам жить там?

— Потому что больше негде. Как я могу уйти оттуда?

— Как! Сотни путей для этого. Право, если бы здесь не было так много народу, я дала бы вам хорошую затрещину. Требовать, милый мой мальчик, требовать! Смотрите! Вот молодой Хэксерли шесть лет на службе здесь и с половиной ваших талантов. Он требовал то, что ему было нужно, и получил. А тот вот, Мак Артурсон, как он достиг своего настоящего положения? Требовал, напрямик и упорно требовал — оторвавшись от жалкой чиновничьей лямки. Поверьте, все люди одинаковы на вашей службе. Я много лет прожила в Симле. Неужели вы думаете, что люди достигают высокого назначения, потому что известны их таланты заранее? Все вы вначале выдержали экзамены, какие вам полагаются, и все, за исключением уж совсем отпетых, способны работать. Остальное требуйте. Называйте это настойчивостью или нахальством, но требуйте! Люди полагают — знаю, что говорят люди, — что человек, умеющий дерзко требовать, должен кое-что представлять из себя. Слабый человек не скажет: «Дайте мне то или другое». Он будет только думать: «Почему мне не дали того или другого?» Если бы вы были в армии, я сказала бы: служите в пехоте, будьте барабанщиком. Там это значит — требовать! Вы принадлежите к ведомству, которое может распоряжаться ла-маншской эскадрой, и медлите требовать, чтобы вас убрали из округа с зелеными мухами, где вы не признаетесь даже за господина. Поднимите на ноги всю бенгальскую администрацию. Предъявляйте свои права. Хлопочите у индийского правительства. Попытайте счастья в пограничном департаменте, там могут быть шансы у всякого, кто верит в себя. Пытайтесь всюду! Делайте все! Вы вдвое умнее и втрое представительнее всех здесь, и… и… — м-с Хауксби замолчала, чтобы перевести дыхание, — и всякая карьера, которая вам придется по душе, будет вами сделана. Вы можете пойти так далеко!

— Я не знаю… — сказал Айир, несколько ошеломленный неожиданным потоком красноречия. — Я не такого высокого мнения о себе.

Это была деликатность, но не вполне платоническая. М-с Хауксби легко прикоснулась рукой к лапе без перчатки, лежащей на откинутом верхе ее рикши, и, смотря Отису прямо в лицо, сказала нежно, почти слишком нежно:

— Я верю в вас, если вы не верите в себя. Довольно ли этого, мой друг?

— Довольно, — ответил Отис торжественно.

Он замолчал и молчал долго, погрузившись в мечты, которыми жил он восемь лет назад, но сквозь них блестели порой, как солнечные лучи сквозь позолоченное облако, фиалковые глаза м-с Хауксби.

Любопытны и непостижимы вместе с тем извилины жизни, или, скорее, существования, в Симле. Постепенно, в свободное время между танцами, развлечениями и проповедями, распространилось среди мужчин и женщин известие о том, что Отис Айир, глаза которого зажглись теперь новым светом веры в себя и в свои силы, сделал что-то стоящее внимания там, в глуши, откуда он пришел. Он просветил заблудившийся муниципалитет, внушил доверие к себе и спас сотни жизней. Он знал гулалов так, как не знал их никто другой. Изучил вообще прекрасно местные племена; несмотря на свое невысокое служебное положение, пользовался большим авторитетом среди местных гулалов. Никто, в сущности, и не знал, кто или что такое эти гулалы, пока Муссук, которого вызывала к себе м-с Хауксби, не возвестил всем, гордясь своими познаниями, что это одно из жестоких горных племен, дружбу с которым считает полезным поддерживать даже Великая Индийская империя. А нам известно теперь, что сведения эти были почерпнуты м-с Хауксби из записок Отиса Айира, который вел их в продолжение шести лет наблюдения над этими самыми гула-лам и. Он рассказал ей также, как свирепствовала среди них лихорадка, благодаря их дикости и невежеству. Как, приведенный в отчаяние смертью от лихорадки своего любимого помощника, он проклял однажды местное управление за его халатность. М-с Хауксби с интересом слушала все эти рассказы и решила издать его записки, пока они не дошли до ушей посторонних слушателей, способных, по ее мнению, преувеличить как хорошее, так и худое.

После этого Отис Айир окончательно почувствовал себя героем дня и предметом всеобщего внимания.

— Теперь вы не будете впадать в мрачное настроение, — сказала м-с Хауксби. — Расскажите мне обо всем, что вас веселит и радует.