Том 4. Рикша-призрак. Сказки и легенды. Труды дня

В одно прекрасное утро, во время приближения равноденствия, любопытный слон-дитя задал новый вопрос, которого раньше никогда не задавал. Он спросил: «Что подают крокодилу на обед?» И все сказали: «Тс!» — громким и опасливым шепотом, потом начали колотить его и долгое время все колотили да колотили.

Наконец, когда наказание окончилось, слон-дитя увидел птицу колоколо; она сидела в середине тернового куста, который как бы говорил: «Погоди, погоди». И слоник сказал: «Мой отец бил меня; моя мать била меня; мои тетки и дяди меня колотили, и все за то, что я так ненасытно любопытен, а мне все-таки хочется знать, что крокодил ест за обедом?»

Колоколо-птица печально вскрикнула и сказала:

— Пойди к берегам большой серовато-зеленой тихой реки Лимпопо, окаймленной деревьями, от которых заболевают лихорадкой, и тогда узнаешь.

На следующее же утро, когда от равноденствия не осталось и следа, любопытный слон-дитя, взяв сотню фунтов бананов (маленьких, коротких и желтых), тысячу фунтов стеблей сахарного тростника (длинных, лиловых), семнадцать дынь (зеленых, хрупких), сказал всем своим дорогим родственникам:

— Прощайте, я иду к серо-зеленой болотистой реке Лимпопо, затененной деревьями, от которых веет лихорадкой, и увижу, чем обедает крокодил.

Все родственники поколотили его просто так, на счастье, и колотили долго, хотя он очень вежливо просил их перестать.

Наконец слоненок ушел; ему было немного жарко, но он этому не удивлялся, ел дыни и бросал корки; ведь поднять-то их с земли он не мог.

Шел он от города Грегема до Кимберлея, от Кимберлея до области Кама, от области же Кама направился на север и на запад и все время ел дыни; наконец слон-дитя пришел к берегу большой серо-зеленой болотистой реки Лимпопо, затененной деревьями, от которых веет лихорадкой. Здесь все было так, как сказала птица колоколо.

Теперь, моя любимая, ты должна узнать и понять, что до этой самой недели, до этого самого дня, часа, даже до последней минутки любопытный слоник-дитя никогда не видывал крокодила и даже не знал, каков он на вид. Оттого-то ему и было так любопытно взглянуть на это создание.

Прежде всего он увидел двухцветного питона скал; эта огромная змея лежала, окружив своими кольцами камень.

— Извините за беспокойство, — очень вежливо сказал слон-дитя, — но, пожалуйста, ответьте мне, не видели ли вы где-нибудь в окрестностях что-нибудь вроде крокодила?

— Видел ли я крокодила? — ответил двухцветный питон скал голосом презрительным и злобным. — Ну, что ты еще спросишь?

— Извините, — продолжал дитя-слон, — но не можете ли вы любезно сказать мне, что он кушает за обедом?

Двухцветный питон скал быстро развернулся и ударил слоника своим чешуйчатым, похожим на бич хвостом.

— Что за странность, — сказал слон-дитя, — мой отец и моя мать, мой дядя и тетя, уже не говоря о моей другой тете, гиппопотамихе, и моем другом дяде, бабуине, били меня и лягали за мое ненасытное любопытство, а теперь, кажется, опять начинается то же самое.

Он очень вежливо простился с двухцветным питоном скал, помог ему обвить телом скалу и ушел; слонику стало жарко, но он не чувствовал усталости; ел дыни и бросал корки, так как не мог их поднимать с земли. И вот слон-дитя наступил на что-то, как ему показалось, на бревно, лежавшее на самом берегу большой серо-зеленой болотистой реки Лимпопо, обросшей деревьями, от которых веет лихорадкой.

А это и был крокодил, моя любимая, и крокодил этот подмигнул одним глазком.

— Извините меня, — очень вежливо сказал слон-дитя, — но не видали ли вы где-нибудь поблизости крокодила?

Крокодил подмигнул другим глазом, приподняв из ила свой хвост; слон-дитя вежливо шагнул назад; ему не хотелось, чтобы его били.

— Подойди-ка сюда, малыш, — сказал крокодил. — Почему ты это спрашиваешь?

— Прошу извинения, — очень вежливо ответил слон-дитя, — но мой отец бил меня; моя мать меня била — словом, меня били все, не говоря уже о моем рослом дядюшке страусе и моей высокой тетушке жирафе, которые жестоко лягаются; не упоминая также о моей толстой тетке, гиппопотамихе, и моем волосатом дяде, бабуине, и включая двухцветного питона скал с его чешуйчатым, похожим на бич хвостом, который бьет больнее всех остальных; итак, если вам не очень этого хочется, прошу вас не стегать меня хвостом.

— Поди сюда, малыш, — протянул крокодил, — дело в том, что я крокодил. — И чтобы доказать, что он говорит правду, крокодил заплакал крокодиловыми слезами.

Слон-дитя перестал дышать от удивления; потом, задыхаясь, опустился на берегу на колени и сказал:

— Именно вас я искал все эти долгие-долгие дни. Не согласитесь ли вы сказать, что вы кушаете за обедом?

— Подойди поближе, малыш, — сказал крокодил. — И я шепну тебе это на ушко.

Слон-дитя пододвинул свою голову к зубастой пасти крокодила, и крокодил схватил слоненка за его короткий нос, который до той самой недели, до того дня, часа и до той минуты был не больше сапога, хотя и гораздо полезнее всякой обуви.

— Кажется, — сказал крокодил (он сказал это сквозь зубы), — кажется, сегодня я начну обед со слоненка.