Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

Людмила Павловна.Да. Это и есть клятва! Но разве и теперь, когда я поклялась, я должна молчать? Я не хочу молчать. Или вы только один искали и мучились? Я тоже искала, тысячу тысяч лет ждала и искала, и когда я нашла, мне говорят: нет. Молчи! Забудь! Я не девочка, которая может позволить себе умереть от чахотки, и я не стану умирать. Вы также горды, и я сегодня поняла вас: вы боитесь вульгарного романа между профессором и красивой курсисткой, вы боитесь…

Сторицын.Нет.

Молчание.

Людмила Павловна(пугаясь). Извините меня, я, кажется, оскорбила вас, Валентин Николаевич. Простите меня. Сегодня…

Сторицын.Сегодня мы видимся последний раз. И я вас люблю — отчего же мне не сказать и этого? И я отчаянно, непередаваемо одинок в этом мире моих могил — отчего же мне и этого не сказать? Все можно сказать, все могу сказать, и все это значит только одно: я вижу в последний раз ваше лицо, Людмила Павловна.

Людмила Павловна.Я знаю: вы хотите от меня подвига? Ваша красота — подвиг?

Сторицын.Да. Моя красота жизни — подвиг. Вы молоды — живите. Кто ищет подвига, тот всегда найдет его, и когда найдете, вы и совершите, и ваша жизнь станет прекрасна, как ваше лицо, — тогда придите ко мне. Пусть это будет тогда только моя могила — я из могилы отвечу вам, подниму могильный камень и отвечу.

Людмила Павловна.А если это будет моя могила?

Сторицын.Тогда я приду на нее, и вы услышите мой голос. Но сейчас… не оскорбляйтесь, княжна: сейчас я еще… не совсем… верю вот в эту вашу красоту. Да, я вижу нетленное в ваших глазах, но, Боже мой!.. — я уже не молод, княжна, надо говорить правду, и мне будет стыдно, ужасно стыдно, если… Мне и сейчас немного стыдно, княжна, и только вот это золото и лазурь несколько оправдывают меня. Честное слово, мне вдруг захотелось покраснеть. Забудьте! Вам больно, Людмила Павловна?

Людмила Павловна.Да. Ничего. Простите меня, я очень виновата.

Сторицын.Но вы можете улыбнуться?

Людмила Павловна.Для вас — да.

Сторицын(гневно и страстно). Ах, если бы вы; знали!.. (Сдержанно и почти шутливо.)Ничего, я также улыбаюсь. Меня многие считают слепцом, Людмила Павловна, а я вот никак не могу понять: слишком ли я слеп или слишком зряч? Но, в конце концов, то и другое — слепота.

Модест Петрович(издали). Профессор, Валентин, чай готов.

Сторицын.Сейчас. (Тихо.)Деликатнейший человек! — вы знаете, он нарочно нас оставил, чтобы мы могли поговорить… Вы улыбаетесь? Честное слово, мне опять захотелось покраснеть, это становится глупо. Идите, дорогая, я хочу побыть один. Когда вы рядом, время бежит убийственно быстро, а его так мало… Да, да, улыбайтесь, ибо сказано про день сегодняшний: да будет свет и да будет счастье.

Людмила Павловна.Сейчас, Модест Петрович, я иду… А завтра?

Сторицын.Кто знает завтра?.. Идите, дорогая, а то Модест начинает что-то подозревать, ужасный старикашка.

Княжна идет на террасу, с каждым шагом становясь все сумрачное и строже. Сторицын сосредоточенно думает, лицо его ясно и спокойно.

Модест Петрович.Пожалуйте, Людмила Павловна, чай готов. Не крепко ли я налил, я неумелый хозяин, так редко принимаю гостей, что… Какой прекрасный день!.. Что с ним, княжна, отчего вы так… простите, может быть, я не смею, но вы очень расстроены?

Людмила Павловна.С ним? — я не знаю. Но что с вами? Вы больны или что-нибудь случилось?

Модест Петрович.Да.

Людмила Павловна.У них в доме?

Модест Петрович.Да. Ах, если бы вы знали… Я глаз не свожу с калитки. Если сейчас придет один человек, то… Княжна, может быть, это нескромно, но я должен сказать, вы одна только можете… Спасите его! Елена — моя сестра, но… (Неестественно громко.)Не крепок чай, а? Я налью другого.

Людмила Павловна.Но разве он может позволить, чтобы его спасали? (Горько смеется.)Вы бы взяли мою жизнь, Модест Петрович?

Модест Петрович.Не только я, княжна, но вся Европа… Надо его звать.

Людмила Павловна.Нам надо быть на свидании. Я вам напишу, когда, хорошо? Он ничего не хочет говорить о своей жизни, а мне надо знать все — для него, понимаете? (С тем же горьким смехом.)Ведь спасают же людей насильно!

Модест Петрович(решительно). Конечно, конечно… Валентин Николаевич, твой чай остыл, голубчик. Иди.

Сторицын.Иду.