Том 4. Статьи и заметки. Избранные стихотворения

«Записки об уженье» быстро завоевали симпатии читателей, и вскоре возникла потребность в их переиздании. Писатель воспользовался этим обстоятельством и значительно расширил свою книгу. Появилась новая глава: «О рыбах вообще», и существенно были расширены почти все остальные главы. По этому поводу С. Т. Аксаков писал М. П. Погодину 5 декабря 1853 г.: «Я с любовью занимаюсь 2-м изданием. И, кажется, многие прибавки удачны. Книжка выйдет почти вдвое толще» (Л. Б., ф. Погодина, II 1/64; ср. также письмо к Тургеневу от 3 ноября 1853 г. – «Русское обозрение», 1894, № 9, стр. 499). В начале 1854 г. второе издание этой книги вышло в свет. Она теперь стала называться «Записки об уженье рыбы».

В новом издании книга открывалась стихотворным эпиграфом, взятым из «Послания к М. А. Д<митриеву>» (полный текст стихотворения см. в наст. томе, стр. 275). У этого эпиграфа есть своя история. Аксаков первоначально хотел сопроводить им второе издание «Записок ружейного охотника» (М. 1852). В бумагах Анны Григорьевны Достоевской, жены Ф. М. Достоевского, сохранился автограф С. Т. Аксакова, озаглавленный: «Эпиграф». За текстом эпиграфа следует короткая записка Аксакова, начинающаяся фразой: «Не правда ли, что этот эпиграф был очень кстати к моим „Запискам ружейного, охотника“?» (ЦГАЛИ, ф. 212, оп. 1, д. № 260). Замысел Аксакова не был осуществлен. Московская цензура, напуганная недавним скандалом, который был вызван появлением на страницах «Московских ведомостей» знаменитой некрологической статьи Тургенева о Гоголе, решила теперь действовать более «осмотрительно» и категорически воспротивилась напечатанию эпиграфа из-за строки «В мир спокойствия, свободы». 29 октября 1852 г. Аксаков с горечью сообщил об этом обстоятельстве Тургеневу («Русское обозрение», 1894, № 8, стр. 484). Два года спустя писатель вспомнил об этом эпиграфе, но теперь уже в связи со вторым изданием «Записок об уженье рыбы». Отрывок из послания к Дмитриеву был на сей раз пропущен, но в искалеченном виде. В строке «В мир спокойствия, свободы» последнее слово цензором И. Снегиревым было признано предосудительным, вымарано и заменено отточием. Лишь в третьем издании «Записок об уженье рыбы» злополучный эпиграф был напечатан целиком.

Выход книги Аксакова вторым изданием вызвал в печати снова ряд восторженных критических откликов. Наиболее значительным из них явилось выступление И. И. Панаева на страницах «Современника». Самой важной чертой «Записок» Аксакова, по его мнению, является то «глубоко поэтическое чувство природы», которое свойственно большому художнику, и та удивительная «простота в изложении», которая отличает истинное произведение искусства. В этой книге «столько простоты, – писал Панаев, – что ее смело можно променять на десятки так называемых романов, повестей и драм, которые пользовались у нас в последнее время даже довольно значительным успехом. В ней столько поэзии, в этой небольшой книжечке, сколько вы не отыщете в целых томах различных стихотворений и поэм, которые привились и точно имеют в себе некоторые поэтические достоинства. Она, может быть, даже для специалиста, для охотника удить не имеет такого значения, какое имеет для художника, для литератора» («Современник», 1854, № 8, стр. 130–131). Словом, «Записки об уженье рыбы» были восприняты современным читателем и критикой как произведение искусства. «Ты так умеешь писать, что и этот предмет делается у тебя литературным», – сообщал Аксакову М. Дмитриев в ответ на получение от него экземпляра «Записок» (ИРЛИ, ф. 3, оп. 13, Д. № 18, л. 1).

Два года спустя «Записки об уженье рыбы» вышли третьим, и последним при жизни автора, изданием (М. 1856). Это издание отличалось от предшествующего немногочисленными стилистическими поправками и незначительными дополнениями. Кроме того, книга была сопровождена специальными примечаниями и заключительной статьей «Ход рыбы против течения воды», принадлежащими перу выдающегося русского естествоиспытателя К. Ф. Рулье. Статья Рулье явилась своего рода естественнонаучным комментарием к некоторым положениям аксаковских «Записок». Впервые в этом издании они вышли с политипажами, подобранными, очевидно, Рулье.