Том 4. Творимая легенда

При встречах с Танкредом Лилиенфельд втягивал принца в игру и проигрывал ему большие деньги. Принц Танкред уже заговаривал с Виктором Лорена о пожаловании Лилиенфельду баронского титула за его благотворительность, – Лилиенфельд сумел довести до сведения Танкреда свои заветные мечты быть бароном. Лорена отвечал принцу, что надо подождать, когда Лилиенфельд сделает еще более крупное пожертвование на общеполезное и не возбуждающее споров дело. Лорена говорил:

– Ему ничего не стоит дать несколько миллионов на основание института для воспитания мальчиков в духе идей вашего высочества, для создания касты воинов. Мы назовем этот институт спартанского воспитания Лакониумом Ортруды Первой и принца Танкреда.

Танкреду понравилась эта мысль.

– Да, – сказал он весело, – хорошо, если он догадается.

Лорена улыбнулся.

– Я позабочусь, чтобы он догадался.

В газете «Вперед» появился ряд очень дерзких статей против принца-супруга. Никогда еще в печати не было таких резких, открытых обвинений против Танкреда. Говорилось прямо об его авантюризме, угрожающем интересам государства, и об его безнравственном поведении.

Буржуазная печать, подкупленная на деньги банкира Лилиенфельда, сперва замалчивала эти статьи, потом начала выражать резкое негодование на то, что осмелились оклеветать принца-супруга. Но в обществе эти разоблачения произвели впечатление большого скандала. Они дошли до королевы Ортруды, хотя довольно случайно. Случилось это так:

В Северной башне Ортруда стояла перед начатым полотном, выписывая нежно-смуглое тело стоящей на возвышении молодой девушки, одной из обитательниц Дома, управляемого женою гофмаршала. Вероника Нерита стояла рядом с Ортрудою и разговаривала с нею вполголоса.

Непонятно из каких побуждений, – может быть, просто в порыве психопатической злости, – Вероника Нерита рассказала Ортруде об этих статьях, да заодно и о том, что художница Сабина Фанелли была любовницею Танкреда.

– У меня есть с собою эти номера, – говорила она, – я захватила их на случай, если вашему величеству угодно будет ознакомиться с новою презренною выходкою этих разбойников, не останавливающихся ни перед чем.

Ортруда сказала с некоторою принужденностью:

– Благодарю вас, милая Вероника. Вы очень любезны. Пожалуйста, оставьте эти листки у меня. Я их посмотрю потом.

Оставшись одна, Ортруда прочла статьи Филиппа Меччио. Каждое слово было, как удар бича. Ортруда была возмущена, испугана. И плакала, и смеялась, как в истерике. Она не очень верила намекам на любовные похождения Танкреда. Да и что для любви всепрощающей и всему до конца верящей случайные, легкомысленные измены! Но то, что сказано об его замыслах, было ужасно. Сомнения томили ее.

Или это – правда? Или это – клевета? Кто скажет! Как узнать! Но лучше знать наихудшее, чем томиться неизвестностью. Ортруда вспомнила имя художницы, о которой говорила Вероника. Зажглась любопытством ее видеть. Хотя не верила и словам Вероники. Думала, что это, если и было, только минутная прихоть Танкреда. Почти готова была покровительственно улыбнуться этой шалости.

То, что эта женщина была скульптором, навеяло Ортруду на мысль заказать ей свое изваяние и подарить его Танкреду. Решила послать к ней своего секретаря, Карла Реймерса. Но почему-то медлила долго.

Ко дню рождения королевы Ортруды набралось, как всегда, очень много писем и прошений о пособиях, стипендиях, зависящих лично от нее, и о разных других милостях. Все эти бумаги проходили через руки Карла Реймерса. Пришлось Ортруде работать с ним более обыкновенного. Трудолюбие и отличные способности этого человека, которого раньше она почему-то почти не замечала, теперь были приятны ей. Это был высокий, стройный, белокурый молодой человек, один из немногих, вывезенных Танкредом.

Ортруде нравилась та тихая, нежная почтительность, с которою обращался к ней Реймерс. В его глазах она прочла восторженное обожание и поняла наконец, что он влюблен в нее. Ей было жаль молодого человека, – конечно, он знает и сам, что любовь его безнадежна, – и она обращалась с ним с грустною ласковостью. И не торопилась отнять руку, когда он, приходя или уходя, приникал к ней долгим под шелковисто-мягкими усами поцелуем.

Виктор Лорена посетил принца Танкреда перед докладом у королевы и сообщил принцу, что министерство решило привлечь к судебной ответственности редактора газеты «Вперед» за клевету на принца-супруга и что сегодня он испросит на это высочайшее разрешение. Танкред решительно воспротивился этому. Он говорил:

– Дорогой господин Лорена, дело касается лично меня, и я имею в нем право голоса. Я решительно против этого во всех отношениях неудобного процесса.

– Простите, ваше высочество, – сказал Лорена, – министерство тщательно обсудило этот вопрос и не видит иного выхода.

– Это будет только горший скандал, – говорил Танкред, волнуясь.

– Но что же делать! Республиканцы пользуются этими слухами во вред и династии и правительству.

– На такие выходки лучший ответ – презрение.

– Но здесь замешан интерес всего государства.