Том 4

Т а м а р а. У нас квартира ничего. Хотя, конечно, бывают лучше. Я больше всего люблю нашу ванную. Папа дивно оборудовал нашу ванную. Я начинаю день с ванны и кончаю день ванной. (У нее слегка заплетается язык. Она похлопала рукой по тахте.) Сядь сюда... Потухло, дай спичку... Валерик, я пьяная...

Г е р м а н (преувеличенно громко). Валерик!

В а л е р и к. А?

Г е р м а н. А где т-твоя невеста? Нина где? Почему нет Нины?

В а л е р и к. Герман, брось трепаться.

Г е р м а н. Она здорова? Как она себя чувствует? А? Валерик?

В а л е р и к. Да брось, ну что ты на самом деле.

Г е р м а н. Я читал в вечерке твое объявление о разводе - вы, значит, с Ниной скоро п-поженитесь официально?

В а л е р и к (Виктору). Что я тебе говорил? Я тебе говорил, что он будет портить настроение? Говорил я тебе?

Виктор отворачивается.

Т а м а р а (села на тахте - трезвая, деловая). С кем поженишься? Какая невеста?

А на улице зима, снег идет. Под снегом у дома, где живет Валерик, стоит ч е л о в е к. Белая эмалевая дощечка с номером мирно освещена... Другие люди приближаются, и все один за другим входят в подъезд.

Что за номера, Валерик?

В а л е р и к. Тамарочка, деточка, это же чистый треп!

Т а м а р а. Валерик, - нет, не треп. Отвечай: какая такая Нина?

В а л е р и к. Да нет же, господи помилуй, никакой Нины!

Т а м а р а. Валерик, ты врешь. Отвечай. Нет, ты молчанкой не отделаешься. Ты ответишь. Имей в виду.

В а л е р и к. Деточка! Ну какими тебе клясться клятвами? Радость моя! Это же известный трепач! И розыгрыш-то самый банальный, ну как не стыдно верить, ну ты же умница! Никакой Нины не существует в природе! Пошли танцевать!

Т а м а р а. Нет, правда?

В а л е р и к. Третий раз тебе говорю: никогда не знал никакой Нины! Слышишь, никогда!

Долгий громкий звонок. Виктор отворяет. Входят д в е степенные закутанные д в о р н и ч и х и, за ними м и л и ц и о н е р, за ним д в о е ш т а т с к и х.

О д и н и з ш т а т с к и х (Виктору). Вы тут хозяин будете?

В и к т о р. Валерик! Тебя спрашивают.

Валерик выходит, встрепанный.

Ш т а т с к и й. Синицын, Валерий Николаевич?

В а л е р и к. Да...

Ш т а т с к и й (показывает раскрытую книжечку). Уголовный розыск. С обыском к вам. Ознакомьтесь с ордером, пожалуйста.

Валерик знакомится.

Распишитесь, что ознакомились.

Валерик расписывается.

В первую очередь попрошу предъявить чемодан, который вам оставили на хранение сегодня вечером.

6

В кабинете у с л е д о в а т е л я рыдает м а т ь В а л е р и к а.

М а т ь В а л е р и к а. Товарищ следователь, товарищ следователь, да вы посмотрите на него! Вы же его видели! Ну посмотрите на него хорошенько! Чтобы с таким лицом - преступник?! Господи! Слепые вы... безумные, ох!.. Чтобы мой Валерик - преступник!

Следователь молча перелистывает бумаги.

Такой мальчик! Только что двадцать пять лет исполнилось. День рождения справляли... Товарищ следователь, я вас убедительно прошу, посмотрите на него как следует, в глаза ему посмотрите, это же не может быть!

С л е д о в а т е л ь. Чего не может быть?

М а т ь В а л е р и к а. Чтобы он в чем-нибудь был виноват. Он ни в чем не может быть виноват!

С л е д о в а т е л ь. Успокойтесь, и продолжим наш разговор разумно. У вас какая профессия?

М а т ь В а л е р и к а. Медицинский работник Мед сестра.

С л е д о в а т е л ь. Где работаете?

М а т ь В а л е р и к а. В больнице Эрисмана. Папочку нашего мобилизовали, я на курсы сестер пошла. Всю войну в тылу по госпиталям, а после реэвакуации у Эрисмана. Скоро юбилей могу отмечать.

С л е д о в а т е л ь. Муж когда убит?

М а т ь В а л е р и к а. В феврале сорок третьего пришла похоронная, семнадцатого числа. А когда его не стало, нашего папочки, мы не знаем.

С л е д о в а т е л ь. Сами, значит, сына поднимали.

М а т ь В а л е р и к а. Сама, товарищ следователь! Своими руками!

С л е д о в а т е л ь. Образование дали хорошее.

М а т ь В а л е р и к а (с гордостью). Да уж, кажется, ничего не упустила. И сейчас он... перед этим несчастьем... английские уроки брал, моя деточка. (Горько заплакала.)

С л е д о в а т е л ь. Частные уроки?

М а т ь В а л е р и к а. С самой первоклассной учительницей занимался. У нее произношение самое замечательное, он говорит.

С л е д о в а т е л ь. И не работал.

М а т ь В а л е р и к а. Товарищ следователь, он собирался работать! Он английским переводчиком собирался работать!

С л е д о в а т е л ь. А ведь это, наверно, дороговато - частные уроки, да еще у первоклассной учительницы, как вы ухитрялись из своей зарплаты?

М а т ь В а л е р и к а. Товарищ следователь, я с вами буду вполне откровенна. Наше медсестринское дело такое, что мы можем иметь приработок. У кого, конечно, настоящая квалификация. Меня, например, уважают в некоторых профессорских семьях. И даже один член-корреспондент. Если нужно укол, или банки, или подежурить около больного, они никаких сестер не признают, только меня. А почему, потому что у меня рука легкая. Я не болезненно делаю, приятно. И сильная: мне помогать не надо, какого хотите больного сама поверну, переложу как ему удобно.