Том 5

– Да, она чуть ли не каждый вечер здесь. Такертон ее фамилия, Томазина Такертон. А здесь ее Томми Такер зовут. Денег у нее до черта. Отец оставляет ей все наследство, и что же она, думаете, делает? Переезжает в Челси, снимает какую-то конуру около Уондсворт-Бридж и болтается со всякими бездельниками. Одного не могу понять: почти вся эта шайка – люди с деньгами. Все на свете им по карману, могут поселиться хоть в отеле «Ритц». Да только, видно, такое вот житье им больше по нраву. Чего не пойму, того не пойму.

– А вы бы что делали на их месте?

– Ну я-то знаю, как денежками распоряжаться, – отвечал хозяин. – А пока что время закрывать бар.

Уже на выходе я спросил, из-за чего произошла ссора.

– Да Томми отбивает у той девчонки дружка. И право слово, не стоит он, чтобы из-за него драку затевать.

– Вторая девушка, кажется, уверена, что стоит, – заметил я.

– Лу очень романтичная, – снисходительно признал хозяин.

Я себе романтику представляю немного иначе, но высказывать своих взглядов не стал.

2

Примерно через неделю после этого, когда я просматривал «Таймс», мое внимание привлекла знакомая фамилия – это было объявление о смерти.

«Второго октября в Фоллоуфилдской больнице (Эмберли) в возрасте двадцати лет скончалась Томазина Энн Такертон, единственная дочь покойного Томаса Такертона, эсквайра, владельца усадьбы Кэррингтон-Парк, Эмберли, Суррей. На похороны приглашаются лишь члены семьи. Венков не присылать».

Ни венков бедной Томми Такер, ни развеселой жизни в Челси. Мне вдруг стало жаль многочисленных Томми Такер наших дней. Но я напомнил себе, что, в конце концов, я, быть может, и не прав. Кто я такой, чтобы считать их жизнь бессмысленной? А если моя собственная жизнь проходит впустую? Тихое существование ученого, зарывшегося в книги, жизнь из вторых рук. По правде говоря, разве мне ведомы радости бытия? Впрочем, я никогда их и не жаждал.

Я решил больше не думать о Томми Такер и взялся за полученные в тот день письма.

В одном из них моя двоюродная сестра Роуда Деспард просила об одолжении. Я ухватился за ее просьбу – настроения работать не было, и вот нашелся прекрасный повод отложить дела.

Я вышел на Кингз-роуд, остановил такси и отправился к своей приятельнице, миссис Ариадне Оливер.

Миссис Оливер была хорошо известна как автор детективных романов. Ее покой охраняла горничная Милли, поднаторевший в схватках с внешним миром дракон. Я вопросительно взглянул на нее. Милли энергичным кивком выразила мне позволение увидеть хозяйку.

– Идите-ка сразу наверх, мистер Марк, – сказала она. – Наша-то нынче с утра колобродит, пора ее в себя привести, может, вам удастся.

Я поднялся по лестнице на второй этаж, постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Кабинет писательницы был светлый, просторный, на обоях редкостные птицы, тропическая листва. Миссис Оливер в состоянии, близком к умопомешательству, ходила взад и вперед по комнате, бормоча что-то себе под нос. Она окинула меня невидящим взором, отпрянула к стене, потом к окну, выглянула наружу и вдруг зажмурилась, словно от нестерпимой боли.

– Почему, – вопрошала миссис Оливер, ни к кому не обращаясь, – почему этот дурак не сказал сразу, что видел какаду? Почему? Он не мог его не видеть! Но если он скажет, тогда погиб весь сюжет. Как же выкрутиться? Надо что-то придумать.

Она застонала и дернула себя за седые, коротко стриженные волосы. Затем, вдруг увидев меня, проговорила:

– Привет, Марк. Я схожу с ума. – И снова принялась жаловаться вслух: – А тут еще эта Моника. Такая дуреха! Хочется сделать ее привлекательнее, а она, как назло, все противнее и противнее. И зазнайка к тому же. Моника? Наверное, имя не то. Нэнси? Или Джоан? Вечно всех зовут Джоан. Или Энн. Сьюзен? Уже было. Лючия? Лючия. Пожалуй, так и назовем. Лючия. Рыжая. Толстый свитер. Черные колготки? Пусть чулки, но черные.

Миссис Оливер как будто на мгновение повеселела, но тут же взгляд ее вновь омрачился из-за злосчастного какаду. Она опять принялась шагать по кабинету, хватая со столиков безделушки и опуская их на другое место; с превеликим тщанием уложила футляр от очков в лаковую шкатулку, где уже покоился китайский веер, потом, глубоко вздохнув, сказала:

– Я рада, что это вы.

– Мило с вашей стороны.

– А то мог заявиться невесть кто. Какая-нибудь идиотка с предложением участвовать в благотворительном базаре или страховой агент – застраховать Милли, а она об этом и слышать не желает. Или сантехник... Впрочем, это была бы чересчур большая удача, верно? Или какой-нибудь интервьюер, а вопросы бестактные и вечно одни и те же. Как вы стали писательницей? Сколько книг написали? Сколько зарабатываете? И так далее и тому подобное. Я не знаю, что отвечать, и всегда предстаю в нелепом свете. Хотя, в общем, все это ерунда, а я вот с ума схожу из-за своего какаду.

– Не получается? – спросил я сочувственно. – Может, мне лучше уйти?

– Не уходите. Вы хоть немного меня отвлекли.

Я покорно принял сомнительный комплимент.

– Хотите сигарету? Где-то есть, посмотрите в футляре от машинки.

– Спасибо, у меня есть. Пожалуйста! Хотя нет, вы ведь не курите.