Том 5

— Что ты говоришь, низкий мошенник, — надменно ответил сэр Найджел, — или ты воображаешь, будто удар рыцаря можно купить, как товар разносчика? Клянусь апостолом! По всей видимости, этот человек имеет все основания питать к тебе ненависть.

— Истинно вы говорите, достойный сэр, — вмешался человек с дубинкой, в то время как другой снова уселся на кочку. — Человек этот — Питер Питерсон, весьма известный разбойник, взломщик и убийца, он в течение многих лет творил злые дела в окрестностях Винчестера. И вот совсем недавно, в праздник святых Симона и Иуды, он убил моего младшего брата, Уильяма, в Бир-Форесте, и за это, клянусь черным шипом из Гластонбери, я выжму у него кровь из сердца капля по капле, пусть даже мне пришлось бы следовать за ним на край света!

— Но если все это действительно правда, зачем было ходить с ним так далеко?

— Потому что я честный англичанин и не возьму больше того, что разрешено законом. Ибо, совершив свое злодеяние, этот гнусный негодяй бежал в обитель Святого креста, а я, как вы, конечно, понимаете, помчался за ним что было сил. Однако приор отдал приказ: пока убийца держит этот крест, ни один человек не смеет коснуться его под страхом отлучения от церкви, от чего бог да убережет меня и моих близких. Однако если он, например, положит крест на что-нибудь, или не явится в Питтс-Дип, где ему приказано сесть на корабль, отплывающий в заморские страны, или если не сядет на первое же из таких судов, или, пока корабль готовят к отправке, не будет каждый день заходить в море по самые чресла, тогда он окажется вне закона и я сейчас же размозжу ему голову.

Тут сидевший на земле человек зарычал на него, а стоящий скрипнул зубами и помахал дубинкой, глядя на преступника, и в глазах у него была жажда убийства. Рыцарь и оруженосцы, пораженные, смотрели то на убийцу, то на мстителя, но так как больше не могли задерживаться, они в конце концов поехали своей дорогой. Обернувшись, Аллейн увидел, что убийца извлек из своей сумы сыр и хлеб и молча стал жевать, продолжая прижимать к груди защитный крест, а другой, темный и угрюмый, все так же стоял на залитой солнцем дороге, отбрасывая на врага свою мрачную тень.

Глава XV Как желтое рыбацкое судно отплыло из Липа

Эту ночь отряд провел в монастыре св. Леонарда, в его поместительных амбарах и спикариях, места эти были хорошо известны и Аллейну и Джону, они даже были видны из аббатства Болье. Молодой оруженосец почувствовал странный трепет, когда снова появились монахи в знакомых белых одеждах и он услышал размеренный густой звон колокола, призывающего к вечерне. С первыми лучами рассвета отряд переправился на пароме через широкую, медленно текущую, заросшую камышами реку — люди, лошади и поклажа — и, овеянный свежим утренним воздухом, продолжал свой путь мимо Эксбери на Лип. Когда они поднялись по крутому склону, перед ними во всю ширь вдруг развернулся вид на старую гавань — группа домов, полоса голубого дыма и бухта, ощетинившаяся мачтами. Справа и слева длинная-длинная дуга желтого побережья Солента входила концами в кайму пены. Несколько в стороне от города на плавном прибое лениво покачивались рыбачьи шхуны, челноки и другие мелкие суда. Дальше в море стоял большой торговый корабль с высокими бортами и глубокой осадкой, выкрашенный в канареечно-желтый цвет и вздымающийся над рыбачьими лодками, точно лебедь над утятами.

— Клянусь апостолом, — сказал рыцарь, — наш добрый купец из Саутгемптона не обманул нас: мне кажется, я вижу вон там наше судно. Он говорил, что оно очень большое и желтого цвета.

— Клянусь эфесом, да, — пробормотал Эйлвард, — оно желтое, словно коготь коршуна, и способно взять на борт столько людей, сколько семечек в гранате.

— Тем лучше, — заметил Терлейк, — ибо мне кажется, что не мы одни намерены перебраться в Гасконь. По временам я замечаю какое-то поблескивание вон между теми домами, и уж конечно, это не куртки моряков и не кафтаны горожан.

— Я тоже вижу, — сказал Аллейн, глядя из-под ладони. — И я вижу вооруженных людей в тех лодках, которые снуют между кораблем и берегом. Но мне кажется, нам очень рады, вот уже идут встречать нас.

И действительно, из северных ворот города торопливо вышла шумная толпа рыбаков, горожан, женщин и приближалась к ним по краю пустоши, махая им и приплясывая от радости, словно с этих людей свалилось бремя страха перед великой опасностью. Впереди ехал верхом очень высокий и строгий человек с тяжелым подбородком и отвисшей губой. Его шея была обмотана меховым шарфом, поверх висела тяжелая золотая цепь, на которой болталась какая-то медаль.

— Добро пожаловать, могущественный и благородный лорд! — воскликнул он, снимая шапку перед Черным Саймоном. — Я наслышан о храбрых деяниях вашей светлости, и их можно ожидать, видя ваше лицо и стать. Могу ли я в каком-нибудь малом деле быть вам полезен?

— Если вы спрашиваете меня, — ответил ратник, — то я был бы очень благодарен, когда бы вы отдали мне одно или два звена из той цепи, которая висит у вас на шее.