Том 5

Между тем, не успел еще пан Михал закончить чтение, прибежала Бася, уже переодевшаяся в женское платье, и, увидев слезы на глазах матери и дочери, встревоженно принялась выспрашивать, в чем дело. Тогда пан Михал прочитал ей письмо, она же, внимательно все выслушав, не задумываясь горячо поддержала просьбы гетмана и Боской.

— Золотое у пана гетмана сердце! — воскликнула она, обнимая мужа, — но и мы ему не уступим, да, Михалек? Пани Боская погостит здесь у нас до возвращения супруга, а ты месяца за три вызволишь его из Крыма. А то и за два, верно?

— Завтра же, нет, через час! — шутливо промолвил пан Михал. И добавил, обратившись к пани Боской: — Супруга моя, как видишь, в долгий ящик ничего откладывать не любит.

— Да благословит ее за это бог! — сказала Боская. — Зося, целуй руки пани Володыёвской.

Но пани Володыёвская и не подумала протянуть руки для поцелуя, а вместо этого они с Зосей еще раз облобызались, потому что как-то сразу пришлись друг дружке по душе.

— Будем держать совет, милостивые судари! — воскликнула Бася. — Совет, совет, живее!

— Живее, а то у ней земля горит под ногами, — пробурчал Заглоба.

На что Бася ответила, тряхнув светлыми вихрами:

— Не у меня под ногами земля горит, а у этих женщин в сердцах от горя огонь пылает!

— Никто тебе в твоих благих намерениях препятствовать не собирается, — сказал Володыёвский, — только сперва надобно выслушать историю пани Боской во всех подробностях.

— Зося, расскажи все, как было, мне слезы говорить мешают, — промолвила почтенная матрона.

Зося потупилась, уставя взор в землю, и зарделась, как маков цвет, не зная, с чего начать, ужасно смущенная тем, что предстоит держать речь в столь многолюдном обществе.

Но пани Володыёвская пришла ей на помощь:

— Так когда ж, Зоська, пана Боского угнали в полон?

— Пять лет тому, в шестьдесят седьмом, — тоненьким голосочком ответила Зося, не поднимая длинных своих ресниц.

А потом выпалила одним духом:

— Тогда о набегах и слуху не было, а батюшкина хоругвь стояла под Панёвцами. Батюшка с паном Булаёвским надзирали за челядью, что в лугах стада пасла, а тем часом пришли татары с валашского шляха и схватили батюшку вместе с паном Булаёвским, но пан Булаёвский уже два года как вернулся, а батюшка не возвращается.

Тут две крохотные слезинки скатились у Зоси из глаз, а Заглоба при виде этих слез так расчувствовался, что сказал:

— Бедная крошка… Не горюй, дитя мое, вернется батюшка, еще на свадьбе твоей плясать будет.

— А гетман писал пану Злотницкому через Пиотровича? — спросил Володыёвский.

— Пан гетман писал насчет батюшки пану познанскому мечнику через пана Пиотровича, — тараторила дальше Зося, — и пан мечник с паном Пиотровичем отыскали батюшку у Мурза-бей-аги.

— Черт побери! Я этого Мурза-бея знаю! Мы с его братом побратимы, — воскликнул Володыёвский. — Неужто он отказался пана Боского отпустить?

— От хана был приказ батюшку отпустить, но Мурза-бей, свирепый такой, жестокий, батюшку спрятал, а пану Пиотровичу сказал, будто давно уже его в Азию продал. Но другие пленники говорили пану Пиотровичу, что это неправда и что Мурза нарочно так говорит, чтоб подольше над батюшкой измываться, потому как Мурза этот всех татар злее. А может, батюшки тогда в Крыму и вправду не было: у Мурзы свои галеры есть, и гребцы нужны, и вовсе он папеньку не продавал; все говорили, что Мурза лучше невольника убьет, нежели продаст.

— Истинная правда, — сказал Мушальский. — Мурза-бея этого весь Крым знает. Страшно богатый татарин, но народ наш ненавидит люто: четверо его братьев полегли в набегах на польскую землю.

— А нет ли у него часом среди наших побратима? — спросил Володыёвский.

— Навряд ли! — послышалось со всех сторон.

— Объясните мне наконец, что такое побратимство? — попросила Бася.

— Видишь ли, — сказал Заглоба, — когда после войны начинаются переговоры, солдаты вражеских армий друг к другу наведываются и заводят дружбу. Случается, какому-нибудь рыцарю полюбится мурза, а мурзе — этот рыцарь, вот они и поклянутся в дружбе до гробовой доски, которой название — побратимство. Чем воин прославленнее, как, например, Михал, я или пан Рущиц, что теперь командует рашковским гарнизоном, тем больше охотников с ним побрататься. Такой человек, ясное дело, с кем попало брататься не станет, а также поищет достойнейшего среди самых знаменитых мурз. Обычай же таков: двое воду на сабли льют и клянутся в дружбе. Понятно?

— А если потом случится война?

— В больших сраженьях побратимам можно участвовать, но ежели доведется лицом к лицу сойтись или пред битвой встретиться в поединке, они друг дружке поклонятся и разойдутся с миром. И опять же, если один попадет в плен, другой должен ему житье в неволе скрасить, а то и выкуп заплатить. Ха! Иные и состоянием своим с побратимом делились. А понадобится разыскать кого из друзей или знакомых либо помощь оказать, побратим идет к побратиму, и, по справедливости сказать, ни один народ лучше татар не сохраняет верности клятве. У них слово свято! Можешь рассчитывать на такого друга, как на самого себя.

— А у Михала много таких друзей?