Том 5

Впервые в хронику пережитого Панова ввела историю Бориса Борисовича Вахтина, молодого комсомольского работника и журналиста из Ленинграда, приехавшего в 1927 г. в Ростов-на-Дону, где он стал специальным корреспондентом «Комсомольской правды». Тогда же Панова и познакомилась с ним. В 1928–1929 гг. в ее доме собиралась группа начинающих литераторов и деткоров Ростова, читавших друг другу стихи и прозу. В эту группу входили Г. Брегман, Б. Вахтин, С. Деревянченко, В. Дмитревский, И. Коген, И. Покатиловский, А. Старосельский. После развода с первым мужем Панова и Вахтин поженились. «До его гибели было еще почти десять лет, — вспоминала Панова, — и мы успели полюбить друг друга, пожениться, и у нас родилось двое сыновей, названных, по вахтинской семейной традиции, Борисом и Юрием, старший в 1930 году, младший в 1932-м».

В двух главах — «Крах» и «Свидание» — Панова подробно и с большой силой описала обстоятельства ареста Бориса Вахтина в Ростове в 1935 г. по обвинению в связях с «ленинградской оппозицией» и с «врагами народа». Осенью 1936 г. она получила официальное разрешение на свидание с мужем по месту его ссылки на Соловках, где он отбывал свой срок в лагере для заключенных. Душераздирающие подробности этого последнего в их жизни свидания, воссозданные через много лет, — еще одно свидетельство огромной и общей трагедии, пережитой современниками писательницы в годы культа личности Сталина. При издании воспоминаний «О моей жизни, книгах и читателях» в 1975 и 1980 гг. обе указанные главы, вопреки желанию автора и его наследников, были исключены из текста. В настоящем издании купированные главы восстановлены на своих местах.

Важным историческим и литературным свидетельством являются также военные главы воспоминаний Пановой: обстоятельства захвата фашистскими войсками города Пушкина под Ленинградом, долгий путь по оккупированной земле от Пушкина через Нарву до украинского села Шишаки, совершенный Пановой и ее дочерью Наташей лютой зимой 1941 г.; страшные подробности жизни в оккупации на Украине в 1941–1943 гг., где Панова с тремя детьми дождалась освобождения.

Рассказывая о прошлом, Панова правдиво и без умолчаний вошла в драматические обстоятельства и переломы своей судьбы. А таких переломов в жизни у нее было несколько. Слабый человек в подобных обстоятельствах мог бы надломиться, пасть духом, утратить волю и интерес к происходящему. Панова нашла в себе силы преодолеть испытания судьбы, сохранить и развить свой творческий дар.

Панова не успела увидеть созданную ею повесть «О моей жизни, книгах и читателях» напечатанной в журнале, а затем отдельным изданием. У нее хватило сил лишь дописать эту рукопись до конца, придав ей законченный характер. Книга впервые вышла в свет ровно через два года после смерти автора. Вполне возможно, что последнее авторское решение относительно тех или иных эпизодов, подробностей, может быть, даже некоторых разделов рукописи при ее подготовке к печати могло оказаться иным, чем в посмертной редакции 1975 г., выпущенной в свет Лениздатом (тщательное наблюдение за этой редакцией осуществлял старший сын Пановой писатель Б. Б. Вахтин). Дополнения и поправки, внесенные теперь в эту редакцию, основаны на оригинале рукописи и соответствуют волеизъявлению автора. Панова написала в целом свое произведение так, как хотела, как задумывала, и ее повесть о собственной жизни в полной мере отмечена неповторимой печатью личности и таланта писательницы. Это в значительной мере итог всей прожитой жизни и литературное завещание Веры Федоровны Пановой.