Том 5. Багровый остров

Голубков со стоном вдруг закрывает уши и ложиться ничком на диван. Корзухин открывает ключом кассу. Рапсодия во тьме. Свет. Сцена волшебно изменилась. На карточном столе горят две электрические свечи в розовых колпачках. Корзухин без пиджака. Волосы его всклокочены В окнах теплая тьма, а в ней струится световой хаос иллюминации. Горит Эйфелева башня Чарнота в расстегнутой черкеске. Голубков лежит ничком. За сценой воет военный марш: «Hallelujah…»

(В такт маршу.) Получишь смертельный удар ты… Три карты, три карты, три карты!..

Корзухин. Три тысячи!

Чарнота. Наличные.

Корзухин открывает кассу. Тьма. Рапсодия в течение полминуты, потом свет. Наступило утро: синий рассвет. Корзухин как тень. Чарнота как тень. Свечи погасли. На полу и на столе пустые шампанские бутылки. Груды карт. Голубков стоит как привидение, провалившимися глазами смотрит на карточный стол.

Корзухин. Знаете что? Сдайте мне наличные, я выдам вам чек.

Чарнота(сатанински рассмеялся). Что ты, папаша! Неужели в каком-нибудь из парижских банков выдадут по чеку десять тысяч долларов человеку, который явился в подштанниках. Нет, папа, спасибо.

Голубков(внезапно). Смотри! (Указывает в окно.) Вон, вон, первый луч скользит и падает, там доллар. Что, Парамон Ильич Корзухин, вы помните мороз? Чарнота, выкупи мой медальон! Я хочу его вернуть…

Корзухин. Триста долларов!

Чарнота. Грабитель.

Голубков. На! (Швыряет триста долларов.)

Корзухин швыряет в ответ медальон Голубкову.

Чарнота. Ну, до свидания, Парамоша. Засиделись мы у тебя! Нам в магазины пора!

Корзухин(загораживая дверь). Нет! Стойте… у меня жар! Я ничего не понимаю! Вы воспользовались моей болезнью. Вот что: хотите оба по пятьсот долларов?

Чарнота. «Ты шутишь», — зверь вскричал коварный!

Корзухин. Ну, если так, я сейчас же заявлю полиции, что вы ограбили у меня деньги. Вас возьмут через полчаса!

Чарнота. Ты слышал?! (Вынимает револьвер.) Ну, Парамон Ильич, молись своей парижской богоматери, твой смертный час настал!

Корзухин(кричит страдальчески). Караул! Караул!

Антуан появляется на вопли Корзухина в утренних сумерках. Он в одном белье и похож на привидение.

(Тоскует.) Все спят. Вся вилла спит! Никто меня не слышит, как меня грабят русские бандиты! (Кричит глухо.) Караул!

Внезапно вспыхивает розовый свет, бархатные портьеры раздвигаются, и в прорезе возникает Люська. Она в чепце, в атласной куртке и в шароварах, в золотых ночных туфлях. Увидев Чарноту и Голубкова, окаменевает. Те тоже.

Вы спите, милая Люси… в вашем уютном гнездышке в то время, как патрона вашего грабят русские бандиты!

Люська. Боже мой, Боже мой! Видно, не испила я еще горькой чаши. Казалось бы, имела я право отдохнуть. Вот он, Париж, чудный, обожаемый Париж! Мягко, тепло… Но нет, нет! Лишь свернешься клубочком, мгновенно кто-нибудь кулаком в бок. Недаром я видела сегодня тараканов во сне, и вот они — живые! Мне интересно только одно: как вы сюда добрались?!

Чарнота(поражен). Это — она?

Корзухин(Люське). Что это значит, Люси? (Чарноте.) Вы знаете мадемуазель Фрежоль?

Чарнота. Фрежоль?

Люська становится на колени за спиной Корзухина, как бы говоря: «Не предавай».

Голубков. А… Понятно! Лишние мы люди в Париже, Чарнота! Не мешай!

Корзухин(Чарноте). Вы знаете мадемуазель Фрежоль?

Чарнота. Как же мне ее… знать? Никакого понятия не имею.

Люська. Так познакомимся же, господа! (Выходит из ниши.) Люси Фрежоль! Прежде всего: Антуан, пойдите к дьяволу! В каком виде вы торчите передо мной!

Антуан. Тут сюит, мадемуазель![79] (Исчезает.)