Том 5. Дживс и Вустер

— Вы думаете, он раскроет их вам?

— Конечно, сэр.

— То есть как, он готов раздавать эти сведения, чрезвычайно интимные и важные, сведения, которые могут погубить человека, если попадут в руки врага, — он готов раздавать их направо и налево?!

— Только членам клуба, сэр.

— Когда вы можете с ним связаться?

— Могу позвонить ему прямо сейчас, сэр.

— Так звоните, Дживс, и постарайтесь записать разговор на счет сэра Уоткина Бассета. Пусть телефонистка предупреждает вас: «Три минуты истекли» — не обращайте внимания, говорите сколько нужно, плевать на расходы. Ваш секретарь должен понять — обязательно должен, — что сейчас все, кто способен испытывать сострадание, просто обязаны кинуться нам на помощь.

— Надеюсь, я сумею убедить его, что это случай чрезвычайной важности, сэр.

— Если вам не удастся, свяжите с ним меня.

— Хорошо, сэр.

И он пошел выполнять благородную миссию спасения.

— Кстати, Дживс, — сказал я, когда он уже открыл дверь, — вы, кажется, сказали, что говорили с Гасси?

— Да, сэр.

— У него есть какие-нибудь новости?

— Да, сэр. Судя по всему, мисс Бассет порвала с ним отношения. Помолвка расторгнута.

Он выплыл из комнаты, а я чуть не к потолку подскочил. Это довольно трудно из положения сидя, но я умудрился.

— Дживс!!! — завопил я. Но его уже и след простыл.

Внизу неожиданно раздался звук гонга, сзывавшего к ужину.

ГЛАВА 6

Я до сих пор жалею, вспоминая тот ужин, что душевные терзания помешали мне по достоинству оценить трапезу, которая при других обстоятельствах доставила бы мне истинное удовольствие. Конечно, сэр Уоткин Бассет — гнуснейшая личность, но закатывает своим гостям настоящие пиры, и хоть меня свирепо грызли заботы, я очень скоро понял, что у его поварихи талант от Бога. После великолепного супа подали рыбу — пальчики оближешь, потом рагу из дичи в вине и с острым соусом, которого не постыдился бы и Анатоль. Добавьте к этому спаржу, омлет с джемом, восхитительные сардины на ломтиках хлеба, и вы меня поймете.

Конечно, я почти ни к чему не прикоснулся. Как справедливо заметил мудрец, лучше блюдо зелени, и при нем никто никого не подсиживает, чем обжираловка, и все зверем глядят друг на друга,[27] так что когда я глядел на Гасси и Мадлен Бассет, которые сидели рядом напротив меня, мне казалось, что я жую вату. Мне было их очень жалко.

Вы ведь знаете, как обычно ведут себя в обществе обрученные. Вечно шепчутся, склонив друг к другу головы. Играют в ладушки и заливаются смехом, шутливо поддразнивают друг друга, ловят, увертываются. Однажды я даже видел, как женская половина обрученной парочки кормила мужскую с вилки. Ничего подобного не происходило между Мадлен Бассет и Гасси. Он был бледен, как мертвец, она держалась холодно, надменно и отчужденно. Оба катали хлебные шарики и, насколько я мог заметить, за все время не перебросились и словом. Хотя нет, он попросил ее передать соль, и она подала ему перец, он сказал: «Я просил соль», — а она процедила: «В самом деле?» — и сунула ему горчицу.

Дживс сказал правду, нет никаких сомнений. Они больше не жених и невеста, это трагедия, но за ней кроется тайна. Я ничего не понимал, как ни бейся, и с нетерпением ждал конца ужина, когда дамы удалятся и я наконец узнаю у Гасси за портвейном, что стряслось.

Однако, к моему изумлению, едва последняя представительница слабого пола вышла в дверь, которую держал перед дамами Гасси, как сам он пулей вылетел вслед и не вернулся, оставив меня в обществе хозяина дома и Родерика Спода. Они сидели рядышком на противоположном конце стола, тихо разговаривали и бросали на меня такие взгляды, будто я — досрочно освобожденный из тюрьмы уголовник, который вломился к ним без приглашения и за которым надо неусыпно следить, иначе прикарманит ложку-другую, и потому довольно скоро я тоже встал из-за стола. Пробормотал, что де забыл свой портсигар, поскорей из столовой и к себе в комнату. Я надеялся, что рано или поздно сюда обязательно заглянут Гасси и Дживс.

В камине весело горел огонь, и, чтобы не скучать, пододвинул к нему кресло и открыл детективный роман, который привез с собой из Лондона. Роман был отличный — я в такого рода литературе собаку съел, — полный головоломных улик и загадочных убийств, и я с наслаждением погрузился в перипетии интриги, забыв обо всем на свете, но вскоре дверная ручка повернулась, и кто бы вы думали возник передо мной? Родерик Спод собственной персоной.

Ну и ну! Вот кого я меньше всего ждал, а он возьми и ворвись в мою спальню. И вовсе не для того, чтобы извиниться за свое недопустимое поведение на веранде, где он не только угрожал мне, но еще и назвал жалкой козявкой, и за оскорбительные взгляды во время ужина. Какие там извинения! Когда человек хочет извиниться, на лице у него дружелюбная улыбка, а тут улыбкой и не пахло.

Наоборот, таким свирепым я его еще не видел, и мне это так не понравилось, что я сам изобразил на своем лице дружелюбную улыбку. Конечно, я не надеялся умиротворить грубияна, но ни одной мелочью не стоит пренебрегать.

— А, Спод, привет, — доброжелательно сказал я. — Входите. Чем могу быть полезен?