Том 5. Книга для родителей

Но… у вас есть дети. Они тоже живут в волнах этого чрезмерного изобилия, они тоже поглощают его без меры и логики, они тоже приобретают уверенность — в особом предназначении, и, честное слово, это недалеко ушло от теории голубой крови.

Ваши дети, воспитанные в практике неоправданных потребностей, безудержного и пассивного потребления, к каким берегам придут с возрастом, к каким должны готовиться трудным испытаниям? Но даже и не это самое важное. Какую идеологию вы дадите вашим детям, к какой человеческой истории вы их приготовляете?

Слабые взгляды некоторых не могут оторваться от типа «Д», тем более что кое-кто уже наблюдал такую жизнь и позавидовал ей.

Это не наша жизнь; если она, правда, чрезвычайно редко у нас встречается, то это не больше, как случайность и неопасные фурункулы на нашем теле. Они быстро проходят, и иначе быть не может.

Но стремление к такому типу встречается. Иногда оно начинает реализоваться, обычно осторожно, с невинной миной на лице. Просто появляется какой-нибудь японский халатик глубокого синего цвета, потом другой, третий. На библиотечных полках все прибавляется и прибавляется корешков «Академии», хотя все окружающие прекрасно знают, что никто в доме этих книг не читает. Это никого не смущает — здесь тщеславие уже начинает сбрасывать пролетарскую спецовку и показывается в открытом виде. Из других аксессуаров раньше всего появляется чванство, самая глупая форма поведения в наших условиях и в то же время самая трагическая, ибо что может быть трагичнее одиночества идиота, воображающего, что он отмечен перстом провидения. все равно наступит момент, и его отметит другой перст, гораздо более справедливый и реальный — перст советской печати и общественного мнения. И тогда крышка, выражаясь тривиально.

Если даже вам нравится такой тип семьи, вспомните о ваших детях. (Представьте себе: они тоже живут… одно слово далее неразборчиво)

Что сказать о других семейных типах?

Нельзя, конечно, возражать против вкладов в сберкассы, нельзя возражать и против типа «В», когда все довольны и ничего больше не нужно, но можно возразить против нравственной картины такого «благополучия».

Разрешите нам быть поклонниками типа «А».

Мы не возражаем и против типа «В» и против типа «Г». Пожалуйста, складывайте ваши деньги в сберкассе, это во всех отношениях полезно, но сделайте милость, не консервируйте вашей личности и личности ваших детей «в полном удовлетворении». Пусть в вашей семье всегда будут налицо неудовлетворенные потребности, пусть они волнуют и беспокоят вас, пусть впереди у вас стоит что-нибудь малодоступное, требующее борьбы, напряжения, труда или осторожности. Может быть, и Яша из книги А. Барбюса хотел бы иметь отдельную комнату, но ее не имеет, и это прекрасно.

Такой стиль семьи нелегко организовать, ибо для этого требуются и пристальное внимание к способностям, и постоянна филигранная работа над потребностями. Ведь те самые, которые всем довольны и пользуются «идеальным благополучием», скорее всего, по уровню своих потребностей стоят очень невысоко.

2. В семье Веткиных

…Оксана завертела ручкой крана, разливая чай в наши чашки. Но строгий порядок за столом в этот момент как-то расшатался, и последний удар ему был нанесен Марусей. Она стояла за своим примостком, пялилась большими глазами на отца и запищала:

— А сказку? А ты что говорил? Про медведя говорил.

Все быстро оглянулись на Степана Денисовича, и все глаза и глазенки требовательно и с увлечением заулыбались.

Очевидно в том, что сказка сейчас начнется, ни у кого не было сомнений, потому что все ребята захватили в руки чашки и порции коржей и передвигались на скамьях ближе к батьке. За помостком Маруся заявила протест:

— Не закрывайте! Не закрывайте! Витька, уходи, чего ты закрываешь!

Ванька старший поставил табуретку между нашим столом и примостком и объявил «мелочи»:

— Не бузите! Батько здесь сидит!

Анна Семеновна безнадежно махнула на детей обеими руками:

— Да чего вы подняли такое?! Чай же выпить нужно.

Но Ванюшка громко распорядился, поворачиваясь на скамье фронтом к Ванькиной табуретке:

— Мы будем пить чай, а он пусть рассказывает.

Степан Денисович недовольно напружинился и посерьезнел, даже восстановил свою сосательную гримасу:

— Да чего вы! Какую там сказку! У нас же гость!

Но ему ответил общий возмущенный галдеж, трудно было даже разобрать, почему все закричали, но все были не склонны к уступкам. Возле самого моего уха Васька кричал:

— И гость пускай слушает.

Марусин голос покрывал всех и остался последним хвостиком общего возмущения:

— …про медведя говорил? А что вчера говорил?

Я присоединился и свой голос к народному требованию:

— Рассказывайте, Степан Денисович! Я двадцать лет сказок не слушал.

— Да я никаких сказок не знаю, — смущенно и по секрету сказал мне Степан Денисович, — ну, иногда выдумаешь что-нибудь — для детишек. А сегодня я им забыл сказать, что… раз… может, человек не любит…

Ванька просунул голову между нами и сказал:

— Вы его не слушайте. Сказки у батька хорошие. Рассказывай, батько, не ломайся.