Том 5. Критика и публицистика 1856-1864

«Восплачется младь юношь пред пустынею стоя: /Прекрасная пустыня, любимая мати! /Прими мя, пустыня, яко чада, на руце! /Научи мя, пустыня, волю божию творити; /Избави мя, пустыня, злыя превечныя муки; /Введи мя, пустыня, в небесное царство! /Проречет мати пустыня архангельским гласом: /Ты млады юношь, Асафей-царевич! /У меня во пустыни много нужи приняти, /У меня во пустыни постом попоститися, /У меня во пустыни скорбя поскорбети, /У меня во пустыни терпя потерпети! /Ответ держит младь-юношь Асафей-царевич: /Прекрасная пустыня, любимая мати! /Не страши мя, пустыня, превеликиими страхами, /Могу я, пустыня, много нужи прияти; /Могу я в тебе, пустыня, постом попоститися; /Могу я в тебе, пустыня, трудом потрудитися; /Могу я в тебе, пустыня, скорбя поскорбети; /Могу я в тебе, пустыня, терпя потерпети! /Проречет пустыня архангельским гласом: /Ты млады юношь Асафей-царевич! /У меня во пустыни негде погуляти; /У меня во пустыни не на что смотрити; /У меня во пустыни не с кем слово говорити; /У меня во пустыни нет сладкого брашна; /У меня во пустыни нет медвяного пойла! /Ответ держит младь-юношь Асафей-царевич: /Прекрасная пустыня, любимая моя мати! /Не страши мя, пустыня, превеликиими страхами; /Разгуляюсь я во пустыни во зеленой во дуброве; /Насмотрюсь во пустыни на различные светы; /Со мной будут говорить вси райские птицы; /А стану я носить черную ризу; /А стану я питатися гнилою колодою; /А стану я пити болотную воду… /Тебя, мати пустыня, вси ангели знают; /Тебя, мати пустыня, пророцы прославляют; /Тебя, мати пустыня, ангели хвалят; /Тебя, мати пустыня, преподобные ублажают; /Тебя, мати пустыня, Предотеча воспевает; /В тебе, мати пустыня, господь на престоле /С херувимы и серафимы, с преподобною силою».

Стихотворений, подобных приведенному выше, ходит множество в народе. В недавно открытом древнем русском стихотворении «Повесть о Горе-Злосчастьи» герой ее после многих тревог и волнений приходит к тому же «спасенному пути», на который указывает «Стих Асафа-царевича». Содержание всех этих «стихов» исключительно аскетическое. Явно, что в представлении народном пустыня получала совершенно особый смысл, что в ней русский человек находил удовлетворение всем своим грубо-мистическим стремлениям. Действительно, раздолье и беспредельность пустыни, тишина, царствующая окрест, — все это как-то особенным образом настроивает все душевные силы человека, отрешает их от всего временного и ограниченного и устремляет исключительно к вечному и беспредельному. Отсюда то великое множество аскетических стихотворений, которые и доселе ходят по рукам в простом народе; в стихотворениях этих преимущественно восхваляется житие в пустыне и противопоставляется ему растление, царствующее в мире; напоминается человеку об ожидающей его смерти: взирай с прилежанием, тленный человече, како век твой проходит, а смерть недалече; являются сомнения о том, как на свете жити да не согрешити, говорится о двух дорогах, по которым идут люди многи; одни идут в небесное царство, в превечную радость, а другие идут в превечную муку, в бесконечную пропасть. К этому же разряду народных воззрений на жизнь будущую и путь спасенный относятся многочисленные сказания об антихристовом пришествии. По смыслу этих сказаний спастись в то время может только тот, кто скрывается в вертепах, рассединах земных и проводит жизнь «в плачех бесчисленных». Сюда же можно отнести и народные представления о женщине, которая вообще изображается как начало злое, скверное и язычное. Конечно, в народных сказаниях об этом предмете встречается и понятие о жене доброй, которая представляется как муравей в доме, и о доброй дочери, но памятники древней русской письменности слишком умеренны на этот счет; им привольнее говорить о жене злой, которая «всякого зла злее», которую нельзя ни с чем иным сравнить, как с «козою неистовой, сатаниным праздником и жидовскою гостиницей». Самая добрая жена в представлении народном есть не что иное, как работница, «муравей в дому», и если она не удовлетворяла этому представлению (и не удовлетворить ему весьма легко), то делалась немедленно злою. Иногда даже вообще говорится о женщине как о пагубе для души, как, напр., «некто плакал по жене, приговаривая: не об этой плачу, а о том, если будет и другая!»