Том 5. Лесная капель. Кладовая солнца

Когда смотришь теперь на жалкие бараки в бегучих песках, на бедных ребят, обжигаемых солнцем, и представляешь себе эти самые домики, этот самый Дом культуры или клуб, этих самых ребят среди великолепного прежнего бора, то начинаешь нехорошо думать: кажется, будто это недобрые силы природы, с которыми человек борется день и ночь за свое существование, одолели его, вошли внутрь, подменили его человеческие силы и действуют согласно со всем гнусом природы против всех лучших его достижений.

Так вот понемногу и раскрывается эта природа, которую мы должны охранять: это не та природа, с которой мы боремся с утра до ночи за свое человеческое существование, а природа – великий помощник и друг в борьбе за достоинство человека, как царя природы, это природа – кладовая океана, земли и солнца.

В советское время слово «культурный» стало употребляться нашими народами в смысле слова «священный». И в письмах, которые я получил после постановления Совета Министров о необходимости охраны природы, это слово везде повторяется. Так вот откуда взялся радостный тон этих писем и праздник: люди, хорошо сохраняющие в душе своей радость природы, торжествуют, что Совет Министров взялся бороться с нашей некультурностью в отношении природы.

Задача Всероссийского общества охраны природы, после нашего вступления, представляется простой и ясной.

При большой протяженности РСФСР и обилию природных богатств мы для наших практических целей можем пользоваться понятием природы в том смысле, что природа является великим складом материалов нашего советского хозяйства. Всероссийское общество охраны природы за время своего существования, при участии авторитетных лиц, выработало целую сеть культурных мероприятий, рассчитанных в осуществлении своем на многие годы.

По целому ряду причин, однако, мы не можем эти мероприятия взять и целиком перенести на Московскую область. Паша область имеет такие особенности, которые всему нашему Московскому отделению создают совсем иное лицо и требуют от нас мероприятий скорей не хозяйственного или биологического характера, а, пожалуй, педагогического.

Самой главной особенностью нашего отделения является необходимость включить в свою деятельность охрану природы города Москвы. Но включение природы столицы в круг забот нашего Общества чрезвычайно расширяет кругозор деятелей по охране природы. Москва, это и я еще помню, и об этом я еще когда-то писал, была воистину городом певчих птиц. Много-много, бывало, переловят и выпустят мальчишки щеглов в поисках замечательного певца щегла-турлукана, и все эти замеченные птички, выпускаемые на волю, бывало, продолжают жить тут же на бульварах или в садах. Куда теперь делось все это певчее богатство? Куда девались эти любители птичьего пенья, эти самой природой воспитанные ее охранители? Последних воробьев мальчики наши сейчас добивают из рогаток.

Здоровье детской души очень много зависит от разумного общения детей с животными и растениями. Очень много значит, что дети сами им помогают жить и расти. Посмотрите же на эти сады, скверы, о которых так много теперь заботится правительство: как безобразно обращаются с ними дети! Нет никакого сомнения, что в Москве первым предметом охраны природы должно сделаться физическое и нравственное здоровье детей. Москва дает нам эту великую задачу, и, распространяя наше внимание на область, мы скоро увидим, что от этой задачи нам и в области не удастся уйти.

В Московской области, исторически так далеко ушедшей вперед в отношении культурных навыков населения, самые агрегаты, составляющие понятие природы, выступают в ином освещении, чем повсюду. Возьмем для примера дикое дерево, подлежащее в Московском районе особой охране.

Вот мой знакомый дачный поселок, в котором за советское время определился неизвестный в прежнее мое время тип «мичуринца». Этот садовник-мичуринец ограничил свое внимание к природе рамками своего забора и в этом ограничении обрел свою особую силу. Мичуринство – это новое истинно культурное явление, вошедшее в наш быт у всех на глазах.

И вот у такого мичуринца среди его сада-огорода стоит охраняемая горсоветом огромная дикая сосна, огромный насос, выпускающий в воздух напрасно половину влаги всего владения мичуринца. Вполне понятно, что представитель новой культуры вступает в борьбу с диким деревом. Понемногу, незаметно он подрубает нижние сучья, потом все выше и выше, пока, наконец, сосна не превращается в подобие пальмы. Тогда он принимается за корни и ножовкой под землею подпиливает связи дерева с землей. При первой буре дерево валится, разрывая провода, разрушая заборы. Но через несколько часов являются от горсовета могильщики, и последний из могикан увозится. И так дачный поселок мало-помалу освобождается от дикого леса, выходит из него со своими садами и огородами.