Том 5. От Великого князя Дмитрия Иоанновича до Иоана III

Шемяка, сведав о намерении Василия и желая не допустить его до Москвы, расположился станом у Волока Ламского; но Великий Князь, уверенный в доброхотстве ее граждан, тайно отправил к ним Боярина Плещеева с малочисленною дружиною. Сей Боярин умел обойти рать Шемякину и ночью, накануне Рождества, был уже под стенами Кремлевскими. В церквах звонили к Заутрене; одна из Княгинь ехала в собор: для нее отворили Никольские ворота, и дружина Великокняжеская, пользуясь сим случаем, вошла в город. Тут раздался стук оружия: Наместник Шемякин убежал из церкви; Наместник Иоанна Можайского попался в руки к Василиевым Воеводам, которые в полчаса овладели Кремлем. Бояр неприятельских оковали цепями; а граждане с радостию вновь присягнули Василию.

(1447 г.) Димитрий Шемяка услышал в одно время, что Москва взята и что от Твери идет на него Великий Князь, а с другой стороны Василий Ярославич Боровский с Татарами: не имея доверенности ни к своему войску, ни к собственному мужеству, Димитрий и Можайский ушли в Галич, оттуда в Чухлому и в Каргополь, взяв с собою мать Василиеву, Софию. Великий же Князь соединился близ Углича с Василием Боровским и завоевал сей город, под коим убили одного из храбрейших его Воевод, Литвина Юрия Драницу; в Ярославле нашел Царевичей, Касима с Ягупом, и при восклицаниях усердного народа вступил в Москву, послав Боярина Кутузова сказать Шемяке: «Брат Димитрий! какая тебе честь и хвала держать в неволе мать мою, а свою тетку? Ищи другой славнейшей мести, буде хочешь: я сижу на престоле Великокняжеском!» Димитрий советовался с Боярами. Видя изнеможение своих людей, утомленных бегством – желая смягчить Великого Князя и чувствуя в самом деле бесполезность сего залога – он велел знатному Боярину своему, Михайлу Сабурову, проводить Великую Княгиню до Москвы. Василий встретил мать в Троицкой Лавре; а Боярин Сабуров, им обласканный, вступил к нему в службу.

Князья Шемяка и Можайский искали мира посредством Василия Ярославича Боровского и Михаила Андреевича, брата Иоаннова; винились, давали обеты верности. Шемяка отказывался от Звенигорода, Вятки, Углича, Ржева: Иоанн от Козельска и разных волостей; тот и другой обязывался возвратить все похищенное ими в Москве: казну, богатые кресты, иконы, имение Княгинь и Вельмож, древние грамоты, ярлыки Ханские, требуя единственно, чтобы Василий оставил их обоих мирно господствовать в Уделах наследственных и не призывал к себе до избрания Митрополита, который один мог надежно ручаться за личную для них безопасность в столице. Великий Князь простил Иоанна и дал ему Бежецкий Верх, из уважения к его брату, Михаилу Андреевичу, и сестре Анастасии, супруге Бориса Тверского; но еще не хотел примириться с Шемякою. Полки Московские шли к Галичу. Наконец, убежденный ходатайством их общих родственников, Василий простил и Шемяку, который обязался страшными клятвами быть ему искренним другом, славить милость его до последнего издыхания и никогда не мыслить о Великом Княжении. Крестная или клятвенная грамота Димитриева, тогда написанная, заключалась сими словами: «Ежели преступлю обеты свои, да лишуся милости Божией и молитвы Святых Угодников земли нашей, Митрополитов Петра и Алексия, Леонтия Ростовского, Сергия, Кирилла и других; не буди на мне благословения Епископов Русских», и проч. – Великий Князь с торжеством возвратился из Костромы в Москву, отпраздновав мир и Пасху в Ростове у Епископа Ефрема.