Том 5. От Великого князя Дмитрия Иоанновича до Иоана III

(1452 г.) Видя снова мир и тишину в Великом Княжении, Василий не хотел долее терпеть Шемякина господства в Устюге: немало времени готовился к походу; наконец выступил из Москвы: сам остановился в Галиче, а сына своего, Иоанна, с Князьями Боровским, Оболенским, Феодором Басенком и с Царевичем Ягупом (братом Касимовым) послал разными путями к берегам Сухоны. Шемяка, по-видимому, не ожидал сего нападения: не дерзнул противиться, оставил в Устюге Наместника и бежал далее в северные пределы Двины; но и там, гонимый отрядами Великокняжескими, не нашел безопасности: бегал из места в место и едва мог пробраться в Новгород: Воеводы Московские не щадили нигде друзей сего Князя: лишали их имения, вольности и, посадив Наместников Василиевых в области Устюжской, возвратились к Государю с добычею. Но еще Шемяка был жив и в непримиримой злобе своей искал новых способов мести: смерть его казалась нужною для Государственной безопасности: ему дали яду, от коего он скоропостижно умер. Виновник дела, столь противного Вере и законам нравственности, остался неизвестным. Новогородцы погребли Шемяку с честию в монастыре Юрьевском. Подьячий, именем Беда, прискакал в Москву с вестию о кончине сего жестокого Василиева недруга и был пожалован в Дьяки. Великий Князь изъявил нескромную радость.

(1454 г.) Как бы ободренный смертию опасного злодея, он начал действовать гораздо смелее и решительнее в пользу единовластия. Иоанн Можайский не хотел вместе с ним идти на Татар: великий Князь объявил ему войну и заставил его бежать со всем семейством в Литву, куда ушел из Новагорода и сын Шемякин. Жители Можайска требовали милосердия. «Даю вам мир вечный, – сказал Великий Князь, – отныне навсегда вы мои подданные». Наместники Василиевы остались там управлять народом.

Новогородцы давали убежище неприятелям Темного, говоря, что Святая София никогда не отвергала несчастных изгнанников. Кроме Шемяки, они приняли к себе одного из Князей Суздальских, Василия Гребенку, не хотевшего зависеть от Москвы. Великий Князь имел и другие причины к неудовольствию: Новогородцы уклонялись от его суда, утаивали Княжеские пошлины и называли приговоры Веча вышним законодательством, не слушаясь Московских Наместников и следуя правилу, что уступчивость благоразумна единственно в случае крайности. Сей случай представился. Они знали, что Василий готовится к походу; слышали угрозы; получили наконец разметные грамоты в знак объявления войны – и все еще думали быть непреклонными. Великий Князь, провождаемый Двором, прибыл в Волок, куда, несмотря на жестокую зиму, полки шли за полками, так, что в несколько дней составилась рать сильная. Тут Новогородцы встревожились, и Посадник их явился с челобитьем в Великокняжеском стане: Василий не хотел слушать. Князь Оболенский-Стрига и славный Феодор Басенок, герой сего времени, были посланы к Русе, городу торговому, богатому, где никто не ожидал нападения неприятельского: Москвитяне взяли ее без кровопролития и нашли в ней столько богатства, что сами удивились. Войску надлежало немедленно возвратиться к великому Князю: оно шло с пленниками; за ним везли добычу. Воеводы остались назади, имея при себе не более двухсот Боярских детей и ратников: вдруг показалось 5000 конных Новогородцев, предводимых Князем Суздальским. Москвитяне дрогнули; но Стрига и Феодор Басенок сказали дружине, что Великий Князь ждет победителей, а не беглецов; что гнев его страшнее толпы изменников и малодушных; что надобно умереть за правду и за Государя. Новогородцы хотели растоптать неприятеля: глубокий снег и плетень остановили их. Видя, что они с головы до ног покрыты железными доспехами, Воеводы Московские велели стрелять не по людям, а по лошадям, которые начали беситься от ран и свергать всадников. Новогодцы падали на землю; вооруженные длинными копьями, не умели владеть ими; передние смешались: задние обратили тыл, и Москвитяне, убив несколько человек, привели к Василию знатнейшего Новогородского Посадника, именем Михаила Тучу, взятого ими в плен на месте сей битвы.