Том 5. Приношение современному монашеству

Спасительно для нас, убийственно для греха — воспоминание о смерти, рожденной грехом. Воспоминание это действует и против согрешений и против греховных недугов: оно останавливает от впадения в явный грех каким-либо противозаконным поступком; оно, притупляя жало страстей, расстроивая обольстительные мечты, рисуемые страстями, обуздывает грех, тайно живущий в душе. Воспоминание это охраняет духовный подвиг наш от высокоумия и превозношения, к которым так склонен падший человек, в которые удобно впа{стр. 402}дает он даже по причине благодатных даров; воспоминание это содержит постоянно душу в боголюбезной печали, озабочивает ее неминуемым Судом Божиим, озабочивает ее множеством грехов, соделанных на поприще земной жизни в ведении и неведении; воспоминание это охлаждает ко всем суетным занятиям преходящего мира, поощряет ко всем благочестивым упражнениям, которыми приготовляется и устраивается блаженство в вечности. При наступлении ночи оно говорит: «Не спеши предаться сну: успеешь пресытиться им в гробе. Пролей теплейшие молитвы и теплейшие слезы пред Богом: постарайся преклонить Бога на милость к тебе смиренными молитвами, многими коленопреклонениями, обильными слезами; постарайся облегчить искренним покаянием бремя грехов, тяготеющее на раменах твоих. Вполне неизвестно, будет ли принадлежать тебе день, который настанет после этой ночи. Может быть, в эту ночь подкрадется неожиданно смерть к одру твоему, восхитит тебя внезапно, как восхитила она многих. Преселяет она человеков в страну дальную, в другой мир. Там и покаяние, и плач, и молитвы, и сердечная болезнь не приносят уже никакой пользы: бесплодно сопровождается ими мука вечная». При наступлении дня воспоминание о смерти опять предстает делателю, предлагает вниманию его изречение Писания: Не отрецыся благотворити требующему, егда имать рука твоя помогати. Из числа требующих никак не исключи себя: нуждаешься во многом, преимущественно же в покаянии. Не рцы пришедшему к тебе помыслу покаяния: отшед возвратися, и заутра дам, сильну ти сущу благотворити: не веси бо, что породит находящий день [1467]. Торопит воспоминание о смерти совершать без опущения все заповеди Божии: потому что скрыта от нас мера земного поприща нашего; потерянное время — невозвратимо; утраченного доброго дела, утраченного подвига утрачено и мздовоздаяние.

Скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть [1468]. Скажи, объясни мне, каким измерением, каким исчислением Ты отмериваешь, вычисляешь, определяешь жизнь мою? Желал бы я предузнать кончину мою, чтоб извлечь из {стр. 403} пребывания в этом мире, из странствования по этой обольстительной пустыне всевозможную пользу для себя, не растратив напрасно, или в ущерб мне, ни одного дня, ни одного часа. — Мера жизни человеческой на земле и число дней его есть кратковременность, есть быстрейшее мгновение, есть черта, не приметная на необъятных скрижалях вечности. Тот получил точное сведение о кончине своей, кто ожидает этой кончины на всякий день, на всякий час. Тот узнал меру своей земной жизни, тот свел верный счет дням этой жизни, кто понял, что эта жизнь, — не останавливающееся ни на минуту движение, при котором будущее непрестанно делается прошедшим, а прошедшее непрестанно и навсегда нисходит, как в могилу, в несуществование. Постоянное движение не допускает никакому положению приобрести прочность, постоянство: все проходит своею чередою, все изменяется, все улетает. Настоящее есть грань, передвигающаяся безостановочно, грань неуловимая, грань между будущим и прошедшим. На грани этой непрестанно претворяется будущее в прошедшее. Тот дал истинную цену земной жизни, кто не истощает на нее внимания, не привязывается к ней сердцем, кто не допускает себя быть обманутым прелестями и суетою ее, кто не признал постоянства в непостоянстве, положительности в неумолкающем, неопределенном движении, кто ведет себя и действует как странник, кто земную, временную жизнь употребляет на изучение и стяжание жизни истинной, вечной, небесной.