Том 5. Проза

С. 186. Ключи Марии. Мария на языке хлыстов шелапутского толка означает душу. — За титульным листом книги «Ключи Марии» следует шмуцтитул, где повторенный еще раз заголовок снабжен авторским пояснением к слову «Мария» в виде сноски. По содержанию есенинского примечания можно предположить, что источником для него послужило исследование епископа Алексия (в миру — А. Я. Дородницына) «Шелапутская община». Ср.: «Слово „шелапут“ на малорусском наречии означает человека беспринципного ‹…›…. православный крестьянин гнушается шелапутов, как людей, сбившихся с пути истины (откуда и самое название шелапут) ‹…›. В некоторых местностях те же сектанты имеют другие названия. Так, в Ставропольской губернии они известны под именем хлыстов ‹…›. Сами шелапуты называют себя „духовными христианами“, ‹…› „братьями духовной жизни“. ‹…› Стремление передать священному тексту смысл, согласный с основными положениями вероучения шелапутов, заключенными в „совершенной тайне“, развилось в аллегоризме, которому шелапуты дают широкое применение при изъяснении священного текста. Так, например, ‹…› воскрешение Лазаря (Ев‹ангелие от› Иоанна, 11 глава) должно понимать так: Марфа — плоть, Мария — душа, Лазарь — это ум…» (в его кн. «Шелапутская община», Казань, 1906, с. 2, 48, 27; выделено автором).

М. Никё обращает внимание на гностический тип секты шелапутов («Есенинский сборник», Даугавпилс, 1995, с. 30). В связи с этим не исключено, что заглавие произведения Есенина несет на себе отзвук наименований несохранившихся древних книг гностиков («Великие вопросы Марии», «Малые вопросы Марии», ‹„Родословие Марии“›»), перечисленных Ю. Николаевым в монографии «В поисках за божеством: Очерки из истории гностицизма» (СПб., 1913, с. 240). Есенин мог познакомиться с трудом Николаева, прочитав о нем у Н. А. Бердяева, который дал этому сочинению позитивную оценку в своей книге «Смысл творчества» (М., 1916, с. 355), — последняя, согласно спискам, составленным сестрами поэта (списки ГМЗЕ), была в его личной библиотеке (см. об этом работу Л. А. Архиповой: «Есенинский вестник», ‹Рязань, 1994›, вып. 3, с. 7).

По наблюдениям М. Никё за лексикой статьи Есенина, гностический ее пласт особенно важен «во второй половине второй части „Ключей Марии“ и в третьей части» («Есенинский сборник», Даугавпилс, 1995, с. 25). В этой связи резонно предположить, что Есенин, скорее всего, дал заголовок своему произведению уже после его завершения.

Название «Ключи Марии» отсутствует и в наборной рукописи (см. выше, с. 435), на первой странице которой авторскому тексту предшествует незачеркнутый эпиграф из Н. А. Клюева (см. наст. том, с. 281); в книге его уже нет. В третьей части произведения (наряду с явно выраженным гностическим пластом) содержится недвусмысленно высказанное критическое отношение к эстетической позиции Клюева (см. наст. том, с. 206–207), тогда как в первой части Есенин цитировал стихи последнего в положительном смысле (см. наст. том, с. 187). Такой резкий переход к прямо противоположной оценке дает возможность полагать, что название есенинского трактата может иметь, кроме всего прочего, и полемический оттенок по отношению к Клюеву. Это подтверждается явной перекличкой примечания на шмуцтитуле «Ключей Марии» со следующими строками Клюева:

Исчислять и взвешивать прошлое бесплодно, —
В миге неродившемся ключ к душе народной

(ЛН, М., 1987, т. 92, кн. 4, с. 496, с грубым искажением («народившемся» вместо «неродившемся»); здесь исправлено по автографу — РГАЛИ, ф. А. А. Блока).

Однако стихотворение Клюева «Сколько перепутий, тропок-невидимок…» (1910), из которого взяты эти строки, было опубликовано лишь в наши дни, так что Есенин мог знать его только изустно. Этот факт может рассматриваться как одно из подтверждений слов В. С. Чернявского (свидетеля бесед Клюева и Есенина в 1915–1916 гг.), приведенных выше (наст. том, с. 437).

Некоторые современники поэта обратили внимание на еще один источник есенинского заголовка. Н. Н. Асеев (ПиР, 1922, № 8, ноябрь-декабрь, с. 42) связывал название «Ключи Марии» с широко известной в литературных кругах начала XX века статьей В. Я. Брюсова «Ключи тайн» (журн. «Весы», М., 1904, № 1, с. 3–21), которая воспринималась как манифест символизма.

Финал этой статьи В. Я. Брюсова и в самом деле перекликается с некоторыми идеями «Ключей Марии»: «Пусть же современные художники сознательно куют свои создания в виде ключей тайн, в виде мистических ключей, растворяющих человечеству двери из его „голубой тюрьмы“ к вечной свободе» (там же, с. 21).