Том 5. Проза

«В период всего дальнейшего времени вплоть до 1922 года наши встречи с Есениным были кратки, а разговоры носили случайный характер. Из всего сказанного им за этот срок я запомнил немногое. Самым ярким было почти точное повторение фраз из его же повести „Яр“. ‹…› Как страстный охотник и искатель приключений Карев, Есенин ушел, оказавшись погибшим для „Яра“ навсегда, и, как Карев, уйдя, нашел в новом свою смерть. Так ветры дорожные срывают одежду и, приподняв путника, с вихрем убивают его насмерть. Быстро развертывалась жизнь. В ушах поэта неумолчно звенела песнь его молодости: „Эх, да как на этой веревочке жизнь покончит молодец“. „Ой, и дорога, братец мой, камень, а не путь, “ — говорит Ваньчок из есенинского „Яра“.

За месяц до смерти я встретил его у ограды университета (там, где стоит „бронзовый“ Ломоносов)» (сб. «Сергей Александрович Есенин. Воспоминания». Под ред. И. В. Евдокимова, М.-Л., 1926, с. 43, 47).

Возможно, отказываясь от подробного анализа «Яра», М. В. Бабенчиков пошел на уступки И. В. Евдокимову — редактору сборника воспоминаний о Есенине и «Собрания стихотворений» поэта, который в написанном в том же 1926 г. «Предисловии» к четвертому дополнительному тому охарактеризовал повесть как «юношескую» и входящую в «ранние юношески слабые вещи» (Собр. ст., 4, с. 10, 8). В статье М. В. Бабенчикова «Есенин. Воспоминания» — машинописи с правкой редактора (ИМЛИ) — И. В. Евдокимов жирным синим карандашом вычеркнул фразы «В старом дремучем „Яре“ темь. Трудно уйти из „Яра“. Есенин вышел из „Яра“ как его Лимпиада („Яр“), он знал „любую тропинку в лесу, все овраги наперечет пересказывал…“», стоявшие перед предложением: «Как страстный охотник и искатель приключений Карев…». Год создания повести М. В. Бабенчиков считает лучшим периодом в жизни Есенина: «Я помню самые первые дни „городской жизни“ Есенина… мне отрадно вспоминать, что я видел его, быть может, в самые счастливые дни его поистине золотой юности. Хронологически это был 15-й год».

Заглавие повести, по мнению сестры писателя А. А. Есениной, произошло от местного топонима: «…в четырех километрах от Константинова, на опушке леса, на берегу Старицы (старого русла Оки), отделяющей луга от леса, стоял хутор, принадлежавший константиновскому помещику Кулакову. Этот хутор носил название Яр» (Есенин V (1979), с. 304). В полном виде исходный топоним был двусловным: «От хутора Белый Яр, который в житейском обиходе константиновские мужики и бабы прозывали чаще всего просто Яром, идет, как это можно представить, и название повести» (Прокушев Ю. Л. Даль памяти народной. Изд. 2-е, доп., М., 1979, с. 8). Белый Яр представляется и обозначением соснового бора за Окой (см.: Панфилов 1, 31; 2, 142; Есенина А. А., 15) — ср. название упомянутого в повести одного из константиновских лугов — Белоборка — и название рассказа Есенина «У белой воды» (1916). Как реально существующий топоним Яр попал в местную частушку:

Не ходи, милый, по Яру,
А то с Яру свалишься,
Я с тобою не гуляю,
А ты мною хвалишься

(Панфилов, 2, 47)

В журнальном тексте внутри предложения лишь однажды слово «Яр» написано с большой буквы (№ 2, с. 19).

Происхождение заглавия повести от родного Есенину рязанского топонима подкрепляется наличием в произведении других географических названий. По сведениям сестры поэта А. А. Есениной, упомянутые в повести «деревня Чухлинка расположена в лесу, а село Раменки — в поле, в пяти километрах от Константинова. Деревня Кудашево тоже находится в поле, километрах в семи-девяти от Константинова» (Есенин V (1979), 305). М. В. Бабенчиков представляет несколько иной позицию повествователя относительно соблюдения подлинных топонимов в произведении: «Иногда Есенин даже в точности сохранял имена и названия — например, деревня Раменки (в четырех верстах от Константинова), иногда менял их — например, деревня Чухлинки (настоящее название Чешуево)…» (ГЛМ. — Пунктуация комментатора). Иное, существующее в обиходе, произношение названия деревни дает жительница с. Константиново Анна Ивановна Махова, 1910 г. рожд.: «Чешово — 5 километров от нас» (запись комментатора в 1993 г. — Е. С.).

Исходя из есенинского описания яра как леса, бора, в заглавии повести можно заметить продолжение литературной традиции «лесных названий» — с опорой на прозаические произведения: «В лесах» П. И. Мельникова (Андрея Печерского), «Лес шумит» В. Г. Короленко, «Лесная глушь» А. И. Куприна, «Лесная топь» С. Н. Сергеева-Ценского, «Лес разгорался» Скитальца и др. (См.: Воронова О. Е. Проза Сергея Есенина: Жанры и стиль. — Дисс…. канд. филол. наук. М., 1985, с. 31, 105–106).