Том 5. Ранний восход. Маяковский – сам

Читатели, особенно юные, обычно принимают за подлинность все, что написано на каждой странице, то есть считают, что все так и было в жизни, как сказано в книге; однако на деле все это гораздо сложнее. Писатель ведь не стенографист, записывающий все, что слышит, и не фотограф, моментально фиксирующий то, что увидел. В работе писателя участвуют не только его руки, которые держат перо или стучат по клавишам пишущей машинки, но прежде всего его ум, его память, его воображение и все его пять чувств. Из всех тех знаний жизни, которые ему подсказывают его память и чувства, всех мыслей, которые приходят ему на ум, из всех картин, какие рисуются его воображению, писатель должен отобрать самое главное, самое интересное и важное. Как из длинного многочлена надо суметь вынести за скобку то, что чудесным образом упростит и осветит решение сложной задачи… И нужно отыскать самые точные, и верные, и запоминающиеся слова, чтобы передать читателям то, что отобрано из жизни. Представьте себе, что школьника заставили переписывать несколько раз его классное сочинение, – он бы считал, наверное, что это наказание. А писатель сидит над каждой страницей, переписывает, черкает, правит – и для него радость, когда он находит именно то выражение, какого добивается. Вот почему так смешно было Кассилю, когда какой-то малыш, увидев его исчерканную, правленную рукопись, удивился, что писатель «так плохо пишет»! Работа писателя – не чистописание, а увлекательный труд, похожий на труд изобретателя.

И, конечно, Швамбрания, войдя вместе со своими создателями в повесть, приобрела много новых черт, новых деталей. И главная прелесть новизны была в том задорном и веселом юморе, с каким автор рассказывал эту быль-небылицу своего детства. Вторично создавая Швамбранию – в книге, – он теперь по-другому относился к ней: он и любил ее, как милое воспоминание детских лет, и смеялся над ней, и сам разрушал ее «тайны», и помогал волнам жизни размывать берега этой утлой мальчишеской фантазии. Самым интересным в повести было не то, что случилось в маленькой выдуманной Швамбраиии, а то, что происходило вокруг нее в действительности – в докторском доме, в гимназии, в городе Покровске и во всем большом мире. Во второй раз Лев Кассиль был властителем своей Швамбрании, по теперь он был умным и добрым властителем, он пе искал утехи для самого себя, у него была очень важная цель: сделать из этого материала веселую и хитрую книгу для нового пионерского племени. И вот он рассказал всем этим новым мальчишкам и девчонкам историю детства ребенка «из хорошей семьи» на рубеже двух миров, в переломном времени в пору революции.

В творчестве каждого писателя есть обычно какое-то произведение, решающее его литературную судьбу, самое заветное, чему отданы сокровенные мысли и свежесть и сила молодого таланта. И хотя Кассилем написано много книг для детей, таким произведением является для него, несомненно, книга «Швамбрания» и «Кондуит» – две повести, слившиеся в одну повесть о детстве. Здесь был осмыслен первый жизненный опыт, те первые уроки общественного бытия, которые были получены в первые годы революции, здесь был найден свой, кассилевский стиль – острый, каламбурный, с необычными – с большой буквы – сочетаниями слов, а главное – здесь было найдено отношение к детям, которое определило всю его дальнейшую работу для детей и которое так отвечало новым стремлениям и идеям, принесенным в педагогику революцией. Хотя книги эти вышли в начале 30-х годов, писатель и впоследствии не раз возвращался к ним. Многие новые детали, даже целые сцены вошли в повествование. Но эти позднейшие «додумки» в целом не изменили книгу: в ней жило то первоначальное восприятие жизни двумя маленькими мальчиками из провинциального города Покровска в годы первой мировой войны и в первые дни революции. Повесть Кассиля в чем-то перекликается с книгой В. Катаева «Белеет парус одинокий»; время там другое – канун революции 1905 года, но среда та же: провинциальный город старой России, интеллигентская семья (у Катаева семья учителя, у Кассиля – врача), страшная тяга подростка к необычному, тяга «на улицу», интерес к простым людям (у Кассиля это называется «неподходящие знакомства») и первое чувство социальной несправедливости, с которой надо бороться.

Книга Кассиля перекликается и с другой замечательной книгой нашего времени – со «Школой» Гайдара: старая царская школа дана здесь похоже, но уход героя был не в «Швамбранию» – выдуманную страну, – а в революцию, в большую жизнь.