Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Избрание президента республики было назначено на 10 декабря; кандидатами были Кавеньяк, Луи-Наполеон, Ледрю-Роллен — кандидат социалистов, Ламартин и Распайль. Кавеньяк являлся представителем антисоциалистической республиканской партии. Монархическо-католическая партия, прозванная «партией порядка», незадолго до того сорганизовалась под руководством Комитета улицы Пуатъе, во главе которого стояли вожди трех роялистских фракций: орлеанист Тьер, легитимист Верье и католик Монталамбер. Эта партия предложила Кавеньяку свою поддержку на следующих четырех условиях: он должен провести закон о закрытии клубов (они были закрыты только временно), сохранить в Париже 50 000 солдат, не признавать Франкфуртского собрания (Тьер был ярым противником немецкого единства) и оказать сардинскому королю помощь против республиканцев. Кавеньяк отказался связать себя определенными обязательствами. Тогда комитет решил признать кандидатом «партии порядка» Луи-Наполеона, который обещал все, чего от него хотели.

За Луи-Наполеона были роялисты и католики; за него же была масса избирателей из крестьян и рабочих, не получивших никакого политического воспитания и не знавших другого имени, кроме имени Наполеона. Он был избран 5 434 226 голосами, причем громадное большинство получил даже в наиболее республиканских департаментах (Соны-и-Луары, Изера, Дрома). Кавеньяк получил только 1 498 000, Ледрю-Роллен — 370 000 и Ламартин — 7910 голосов[20].

Конец Учредительного собрания. Водворившись в Елисейском дворце, Луи-Наполеон составил министерство из членов правой под председательством Барро[21], причем портфель народного просвещения получил католик Фаллу. Префектом полиции назначен был воинствующий бонапартист Карлье, а в департаменты посланы были префекты, которые начали гонения на республиканские эмблемы — деревья свободы и фригийские колпаки.

Учредительное собрание, в огромном большинстве состоявшее из республиканцев, беспомощно смотрело на действия исполнительной власти, а монархическое меньшинство открыто заявило ему, что, выполнив свою миссию, оно должно уступить место Законодательному собранию. Такой именно смысл имело предложение Рато, которое, несмотря на протесты комитетов, было принято большинством трех голосов (8 января).

Затем возник вопрос о том, чтобы «покончить с собранием» силой. Шангарнье, доверенный генерал роялистской партии, командующий национальной гвардией Сенского департамента и войсками Парижа, располагал всеми военными силами столицы. Утром 29 января он приказал бить сбор и наводнил улицы Парижа солдатами. Обеспокоенное бюро собрания вызвало Шангарнье, который спустя два часа приказал ответить, что он задержался у президента республики, а что войска собраны для подавления восстания. Этот инцидент так и не получил объяснения. Барро уверял, будто дело шло о мятеже мобильной гвардии. Возможно, что это была попытка государственного переворота. Вечером в Елисейском дворце Луи-Наполеон имел тайное совещание с Шангарнье, Тьером, Моле и де Бройлем. Шангарнье хотел разогнать собрание силой; Тьер объявил эту идею абсурдом: «Дайте этому собранию накричаться, Барро не уступит ему в крикливости: он прямо создан для этой роли; это его ремесло, и он исполняет его добросовестно». Тьер советовал «отложить героическую, но тяжелую операцию государственного переворота вплоть до того момента, когда болезнь настолько укоренится и примет такой опасный оборот, что применение этого решительного средства будет оправдываться обстоятельствами». Луи-Наполеон, по обыкновению молчаливый, одобрил отсрочку насильственных мер. А Шангарнье, уходя, сказал Тьеру: «Вы заметили, какую мину скорчил президент? В конце концов — это трус».