Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Национальный союз и Союз реформы. Тишина, царившая в Германии после 1851 года, уступила место шумному брожению. Период от 1859 до 1866 года был одним из самых бурных и смутных. Вступление на прусский трон государя, не желавшего быть послушным слугой феодалов, и, с другой стороны, итальянская война заставили большую часть остальных немецких государей отказаться от системы репрессий. Деятельность ландтагов оживилась повсеместно; внимание общества обратилось главным образом к вопросам реформы Германского союза; публицисты в общем высказывались за более тесное сближение с Пруссией. Либералы различных немецких государств — Браун и Ланг в Нассау, Беннигсен и Микель в Ганновере, Шульце-Делич и фон Унру в Пруссии, баварец Братер, гессенец Эткер и т. д. — сочли, что наступил удобный момент для возобновления пропаганды единства и либеральных реформ.

Во Франкфурте состоялся (15 и 16 сентября 1859 г.) большой съезд, основавший Национальный клуб, который объявил своей программой «объединение и развитие общего отечества». Он старался не оттолкнуть от себя «великогерманцев», которые не соглашались оставить на произвол судьбы 11 миллионов австрийских немцев и, исключив их из Германского союза, отдать таким образом во власть мадьяр и славян. «Национальный союз, — говорилось в манифесте 4 сентября 1860 года, — признает немецкие провинции Австрии неотъемлемой частью отечества. Но если непредвиденные обстоятельства и непобедимые препятствия помешают непосредственно включить эти области в состав германского союзного государства, то он не перестанет тем не менее упорно стремиться к воссоединению остальных частей немецкого отечества». Несмотря начисто формальные оговорки, союз усваивал, таким образом, программу Гагерна.

Монархи были встревожены; центральный комитет Национального союза подвергся изгнанию из Франкфурта, а в Саксонии, Мекленбурге, Ганновере и обоих Гессенах общество это было запрещено. Однако Вейсту не удалось склонить сейм к принятию общих репрессивных мер. «Современное положение не имеет аналогий в истории, — писал он. — Обыкновенно, когда приходится иметь дело с движением, стремящимся к ниспровержению конституции, то или отменяют эту конституцию, или борются с этим движением; здесь не делают ни того, ни другого. Все это может кончиться лишь внезапной революцией». Другие министры считали его опасения преувеличенными и предпочитали паллиативные меры репрессивным законам. Они содействовали образованию Союза реформы, в котором главная роль принадлежала партикуляристам и ультрамонтанам.

Национальный союз насчитывал на юге очень немного сторонников, и ему пришлось скоро убедиться, что он не в состоянии собственными силами сломить сопротивление правительств и вековых традиций. Тем не менее ошибочно было бы предполагать, что его деятельность не имела никакого значения. После двухлетней пропаганды он насчитывал всего 15 000 членов, из них 8000 в Пруссии, но все они принадлежали к правящим классам и пользовались значительным влиянием. На организуемые ими празднества со всех сторон собирались тысячные толпы, бурно приветствовавшие идею германского единства. Прусская армия впоследствии низвергла несколько немецких династий, но к этому нападению ее подстрекнули либералы. Когда отдельные монархии рушились под ее ударами, то все заметили, что в сущности корни их были подточены гораздо раньше.

Военная реформа в Пруссии. В рассматриваемый период всякое соглашение между прусским правительством и либералами других немецких государств казалось решительно невозможным по причине того внутреннего конституционного конфликта, который был-вызван прусской военной реформой.

Закон 1814 года, дополненный и измененный указами 1820 года, установил всеобщую воинскую повинность: после трех лет действительной службы солдаты на два года зачислялись в запас, после чего переходили в ландвер, который делился на два срока и в котором они состояли вплоть до достижения сорокалетнего возраста. Однако, хотя с 1814 года население

Пруссии возросло с 11 до 18 миллионов, ежегодно призывалось по прежнему только 40 000 новобранцев, так что 25 000 молодых людей ускользали ежегодно от набора. Поэтому контингент прусской армии был настолько незначителен, что когда обстоятельства требовали развертывания боевых сил, то приходилось созывать ландвер и принимать под знамена людей, достигших довольно солидного возраста, в большинстве случаев женатых и отрывавшихся от своих обычных занятий к величайшему вреду для хозяйственной жизни страны. А так как, вдобавок, ландвер и действующая армия были тесно связаны между собой (каждая бригада состояла из одного линейного полка и одного полка ландвера), то недостатки организации ландвера отражались на всей армии. Очень. часто офицерские чины в ландвере доставались бывшим вольноопределяющимся, прослужившим всего один год, плохо подготовленным и не пользовавшимся в глазах своих солдат достаточным авторитетом.