Том 5. Стихотворения 1923

А теперь,
без переносу,
обратимся
к мериносу…
Мериносовая шерсть
туго
лезет
к нам
лет шесть!
Тот баран
пред нашим братом
стал давно аристократом,
и его —
из-за блокад
не осталось ни клока!
Без него ж в суконном деле
не прожить
одной недели.
Приуныл суконный трест.
Просто —
ставь на дело крест.
Снится раз ткачихе старой,
что бесчисленной отарой
тонкорунные стада
направляются сюда.
Впереди
баран вприпрыжку
сам бежит
ложиться в стрижку.
И немедля
у станка —
шерсть, как облако, тонка.
Повернулась пряха на бок
сжать барана в пальцах слабых,
только он
оскалил пасть
да и ну
ногами прясть.
Отбежав, проблеял веско:
«Без меня — какая ж смеска

^*?!Все высокие сорта
уплывают изо рта!
Мы решили так:
пора нам,
заграничным всем баранам,
переждать годок, другой —
к вам
в Россию
ни ногой!
Ах, почтенная подружка,
злит меня фабком Петрушкин;
чтоб мою умерить месть,
дайте мне фабкома съесть!»
Пряха сон с лица согнала,
головою покачала
и подумала:
— Ведь впрямь
дело он испортит нам;
на одном,
на грубом сорте,
нам машины только портить:
сберегать пора всерьез
пуще золота сырье! —
Всех смутила сном ткачиха:
«Без расчету нам, мол, лихо!
Принимайся ж, млад и стар,
сам учитывать угар ^*!»Глядь —
с тех пор
и вправду в тресте
стал расчет на первом месте.
И великая беда
пронеслася без следа.

III

Клонит пряхе сон ресницы
и — опять баран ей снится:
хитро кручены рога,
морда глупая строга.
Только стал теперь он франтом —
нэпачом и спекулянтом:
ловко сшит по моде фрак,
на ботинках блещет лак.
Он идет к ней шагом скорым,
хочет в бок боднуть пробором,
блеет:
«Будешь ты, карга,
мериноса в гнев ввергать?!
Всё равно вас доконаю,
слабость вашу твердо знаю:
ведь на каждом
на шагу
вас преследует прогул!
Тот запьет,
а тот закурит,
тот в окно глаза прищурит.
Смотришь —
каждый полчаса
языки —
не шерсть — чесал!
Если б так ходили, тычась,
все двенадцать ваши тысяч —
в день ушло бы,
мне видней, —
тысяча рабочих дней.
Со статистикой не спорьте,
дело здесь совсем не в черте!
Я ж
нисколько не боюсь
ваших жалоб в профсоюз!»
Пряха встала ранним-рано
и расчет того барана,
что глумился по ночам,
рассказала всем ткачам.
Стонут фабрики от гула:
ни отлучек,
ни прогула,
все мгновенья на счету, —
производство же в цвету.
Шаг там звонкий слышен чей-то?
Это наша комячейка;
аккуратности мерило
секретарь ее Кириллов!
Без заморских компаньонов
сберегут они тканьё нам:
коли что не так течет —
кличь
правленье на отчет.
Глядь —
товар, как из Парижа,
а расценка — даже ниже!

IV