Том 5. Век гигантов

Краснокожие в недоумении хлопали глазами: эти люди, эти глупые охотники перебрались на остров. Но море кишит хищными, длиннозубыми рыбами. В море даже купаться опасно… Николка пытался объяснить, как можно плавать на деревьях, – безуспешно; это им было совершенно непонятно, такого способа передвижения они ни разу не видали… Пускаться в детальное толкование с примерами и чертежами Николка счел неуместным в данной обстановке.

Свежий предвечерний ветерок подул с запада, закосило солнце золочеными лучами, когда утомленные кони и всадники на них вступили под торжественную сень строгого соснового бора. По грустным лицам краснокожих чувствовалось, что «желанные» родственники их не за горами, и еще чувствовалось, что от этой встречи никто не ждет для себя чего-либо хорошего. Перед тем, как въехать в бор, дикари – наивные дети природы – ударились в хитрость.

– Ух-хао! Мъмэм забыл дорогу… – сам себе удивился Мъмэм.

– Ай-яй-яй! Охотники заблудились. Ай-яй-яй-яй! – запел Ург.

Гири:

– Чужой, чужой лес. Гири здесь никогда не был…

Трна:

– Скоро ночь, нас скушают звери, ой-йе-йе!..

Все заохали, застонали:

– Домой, домой! Надо ехать обратно! Скорей домой!..

Опешивший на секунду, Николка увидел в опущенных взорах хитрость, самую первобытную хитрость, и он разоблачил ее при помощи такого же первобытного приема.

– Мъмэм хорошо помнит дорогу, – сказал он, – Мъмэм большой охотник. Ург не заблудился, у него нюх собаки. Гири много-много раз был в этом лесу. Гири знает лес, как свою руку. Звери не скушают Трну, Трна сам их скушает. Домой не надо ехать: охотники все смелы и непобедимы…

Что ж! Если смотреть объективно, в словах маленького Къколи сидела чистая правда, он нисколько не преувеличивал достоинства арийя, и эта правда льстила им. Надо было ехать дальше, чтобы не уронить своего достоинства.

Первые пять минут плиоценщики ехали, выражая на лицах отвагу и непреклонность, потом отвага понемногу растаяла, а непреклонность снова перешла в нерешительность. Мъмэм во второй раз задержал коня.

– Дороги нет, дорога пропала… – сказал он голосом, исполненным отчаяния.

– Надо найти, – сурово отвечал Николка.

К нему подъехал Ург.

– Зачем нам старики? – вдруг спросил он.

Вопрос был поставлен ребром. Николка не сумел на него ответить. В самом деле, зачем им старики?.. Не распространяться же перед дикарями о морали, диктующей хранить старших и немощных, «чтить отца своего и мать свою» и т. д. и т. д.?

Коммунары тесно обступили маленького вожака и нетерпеливо ждали ответа.

– Правда, – согласился Николка, – старики нам не нужны, но там женщины и дети.

– Зачем нам женщины и дети? – снова спросил Ург.

Очень трудно было объяснить дикарям о необходимости сохранения молодых побегов и продолжения славного рода арийя. Николка не знал соответствующих слов на языке плиоцена и вряд ли такие слова были. Николка молчал и начинал злиться.

– Зачем нам старики, женщины и дети? – с ножом к горлу пристал Ург, убедившись в надежности своих позиций.

– Ох-хе! – презрительно воскликнул Николка. – Большие охотники боятся слабых женщин и дряхлых стариков… – Он думал этим холодным замечанием подхлестнуть отвагу, задев самолюбие.

– Охотники не боятся женщин и стариков, – раздув ноздри, отпарировал Мъмэм. – Охотники боятся старого слова арийя..

– A-а! Вон что!.. – сообразил Николка. Ему было знакомо это понятие «старое слово»: когда дикари возвращались с охоты, добычу должен был делить тот, кто наносил ей смертный удар, – так говорило «старое слово»; когда кто-либо из охотников получал тяжелое ранение, его нельзя было бросать, даже если он совсем не мог ходить, – его нужно было нести в пещеру; когда охотник делал себе второй топор, первый он должен был отдать тому, кто совсем не имел топора, – так говорило мудрое «старое слово».

«Старое слово» – это обычай, закон, установленный неизвестно когда и неизвестно кем, но закон обязательный для всех без исключения. Неисполнение его каралось смертью.

Так они боятся «старого слова», – думал Николка, довольный, что загадка, наконец, раскрыта. Они удрали от стариков, бросили их без защиты и без мясного питания и теперь боятся справедливой кары. Не будь эта кара столь жестокой, он без колебания перешел бы на сторону стариков. Ведь, заботясь о себе, они заботились также о женщинах и о детях и этим сознательно или бессознательно стояли на страже всего коллектива. Тут возразить ничего нельзя. Вполне правильная тактика. Но дикарей нужно было ободрить, заставить их довести до конца экспедицию. Николка сказал:

– Пусть охотники не боятся «старого слова». Къколя скажет старикам новое слово. Пусть Мъмэм смело продолжает путь.

Все же дикари не чувствовали в себе достаточно бодрости, чтобы показаться на глаза покинутой орде. При знаках общего одобрения снова выступил хитрец Ург. Подражая в интонациях и в построении фразы Къколе, он важно сказал:

– Пусть Къколя сам говорит со стариками. Маленький вожак имеет большую голову и язык быстрый, как стрела. Охотники будут немы, как дождевые черви. Пусть Къколя смело говорит свои новые слова.