Том 5. Великий князь московский Иоанн III Васильевич и его время, 1462–1505 гг.

Самое видное и удачное событие в княжении Иоанна III, подчинение Новгорода, послужило предметом особенного сказания: «Словеса избранна от св. Писания о правде и о смиренномудрии, еже сотвори благочестия делатель, благоверный великий князь Иван Васильевич всея Руси, ему же и похвала о благочестии веры; даже и о гордости величавых мужей новгородских, их же смири господь бог и покори ему под руку его, он же, благочестивый, смиловася о них, господа ради, и утеши землю их». В этом заглавии указаны содержание и форма сказания. Известный уже нам серб Пахомий продолжал и при Иоанне III служить русской церковной литературе: так, он написал два канона св. митрополиту Ионе и слово об обретении мощей его. Знаменитому архиепископу Вассиану, автору послания на Угру, принадлежит сочинение жития учителя его, св. Пафнутия Боровского. Вопрос о вдовых священнослужителях, так много занимавший общество описываемого времени, подал повод к замечательному по своей силе сочинению: «Написание вдового попа, Георгия Скрипицы, из Ростова града о вдовствующих попех»; для образца приведем несколько мест, прямо относящихся к делу: «Не оскорбляйте и не осуждайте священников, кроме богословесных вин; теми писано осужати греси их, а не собою и не своим разумом. Вы же, господа, осудили есте всех иереев и дьяконов, настоящих и будущих, смертию жен их. Господь рече ко иудеем: не на лица зря, осуждайте, но праведный суд судите. А вы, господа, всех иереев и диаконов без испытания, на лица зря, осудили: который поп имеет жену – чист, а не имеет жену – не чист. И вы, господа мои, которым прозрели духом чистых и нечистых? Чем испытали, поп свят с женою или без жены, и чернец ли свят или белец? Почему ведати человека без свидетеля? Точию дела его объявят; един бог ведает помышления человеческа. Вы неблагословною виною раздор в церкви священником есте; чернецем-попом – достойно служити во градех и селех, а вдовцем чистым попом – недостойно служити и в пустынях, ниже во градех, а у которого попа жена есть, достоин служити, священ убо женою. А что глаголете, господа мои: мы то сотворили, тех отлучили, благочестия деля, очищая церковь; ино, господа мои, рассудите, от кого то зло сталось в нашей земле? Не от вашего ли нерадения и небрежения, что злых не казнили, не отлучали от священства? Благословно ни сами, ни священники избранными не дозираете священников, а во грады и в села не посылаете опытывати, как кто пасет церковь божию, назираете священников боляры и дворецкими, недельщики, тиуны и доводчики, своих деля прибытков». В истории просвещения древней Руси, разумеется, не должно быть забыто имя книжника Никиты Поповича, который держал спор с легатом и заставил последнего молчать по известию летописца.

Наконец, от описываемого времени дошел до нас любопытный памятник – путешествие тверского купца Афанасия Никитина за три моря – Каспийское, Индийское и Черное. Отправившись из Нижнего в свите ширванского посла, Никитин был ограблен астраханскими татарами в устьях Волги, не захотел с пустыми руками возвращаться в Русь, где у него были долги, и решился пробраться в Индию с дорогим жеребцом, которого он надеялся выгодно продать там, и, накупивши надобных на Руси товаров, возвратиться в отечество. Но он ошибся в расчете: «Налгали мне псы бусурманы, наговорили, что всякого нашего товара там много, а вышло, что нет ничего на нашу землю, все товар белый на бусурманскую землю, перец да краски – это дешево, но зато пошлины большие да на море разбойников много». Кроме обманутых надежд относительно торговых выгод Никитин подвергался большим опасностям: «В Чунере хан взял у меня жеребца и, узнавши, что я не бусурманин, а русский, стал говорить: „И жеребца отдам, и тысячу золотых дам, стань только в нашу веру магометанскую; а не станешь в нашу веру, то и жеребца возьму, и тысячу золотых на голове твоей возьму“ – и сроку дал 4 дни, в госпожинки на Спасов день. Но господь бог смиловался на свой честный праздник, не отнял от меня, грешного, своей милости, не повелел погибнуть в Чунере с нечестивыми; накануне Спасова дни приехал Магмет Хоросанец; я к нему с челобитьем, чтоб похлопотал обо мне, и он поехал к хану и отпросил меня, чтоб в свою веру меня не обращали, и жеребца моего у хана взял. Таково господне чудо на Спасов день! Братья русские христиане! Кто хочет идти в Индейскую землю, тот оставь веру свою на Руси, закричи: Магомет! – и ступай в Индостанскую землю». Никитин описывает роскошь южной природы, пышность владельцев и вельмож, великолепие дворцов их, бедность сельского народонаселения, легкую одежду жителей Индии, их легкие нравы. «Познакомился я со многими индейцами, – говорит Никитин, – и объявил им о своей вере, что я не бусурманин, а христианин, и они не стали от меня скрывать ни об еде своей, ни о торговле, ни о молитвах и жен своих от меня не прятали; я расспросил все об их вере, и они говорят: веруем в Адама, а Будда – это Адам и род его весь. Вер в Индии всех 84 веры, и все веруют в Будду, а вера с верою не пьет, не ест, не женится».