Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы

  Святой Георгий
  Победоносец

Идолам не поклонился,

Славу Господу воздал.
Злой правитель разъярился,
Палача с мечом призвал.
Меч тяжёлый раздробился,
И Георгий светел встал.

  Мечом тяжёлым

  Сражённый трижды,
  Воскрес трикраты
  Святой Георгий
  Победоносец!

Слёзы льёт народ в восторге,

Но тиран не вразумлён,
И в четвёртый раз Георгий
Умирает, поражён.

  Он Богом призван

  Для вечной жизни,
  Для вечной славы,
  Святой Георгий
  Победоносец!

И нетлением венчанный,

На горе небес стоит,
И на каждый подвиг бранный,
Ясно радуясь, глядит.
День победы, день желанный
Славным ратям он сулит,

  Святой Георгий

  Победоносец!

Восторги слёз

Вошла, вздыхая, в Божий храм,
Устало стала на колени.
Звучали светлые ступени,
Синел отрадный фимиам.

Горели пред распятьем свечи,

И благостно глядел Христос.
Нe обещал он с милым встречи,
Но утешал восторгом слёз.

И Он терпел за раной рану,

И был безумными убит.
«Я биться головой не стану
О тихий холод тёмных плит!»

Стояла долго и молилась,

Склонившись у пронзённых ног.
Тоска в покорность претворилась:
«Да будет так, как хочет Бог!»

В лазарете

Вынес я дикую тряску
  Трудных дорог.
Сделали мне перевязку.
  Я изнемог.

Стены вокруг меня стали,

  С тьмою слиты,
Очи твои засияли, –
  Здесь, милосердная, ты.

В тихом забвении жизни,

  Зла и страстей,
Рад я вернуться к отчизне
  Вечной моей.

Но от меня заслоняя

  Муку и зной,
Тихой улыбкой сияя,
  Ты предо мной.

Тихо шепнула три слова:

  «Ты не умрёшь».
Сердце поверить готово
  В нежную ложь.

«Встанет тёмный день…»

Встанет тёмный день.
Трудный день утрат.
Белый плат надень,
Сверху чёрный плат.

Вознесла любовь

Выше ярких звезд.
Там, где льётся кровь,
Рдеет красный крест.

И не знала, как

Стала впереди.
Крест, как алый мак,
На её груди.

Громок вражий крик

На верху горы.
Метит острый штык
Прямо в грудь сестры.

«Венцы печали…»

  Венцы печали –
Отрада плачущих невест.
Мы каждый вечер их встречали
У перекрёстка, там, где крест.

  Идут, рыдая.

К босым ногам их никнет пыль.
Там, у креста, печаль седая
Кровавую им шепчет быль.

Генриетта