Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи

Дом состоит, собственно, из двух: наружного, с воротами посреди, затем обширный двор и другой такой же, саженях на восьми, дом. Мне и Н. Е. отвели большую угловую комнату в фасадном доме. Печи такие же, как и у корейцев, но не во весь пол и с подъемом от полу втрое большим. На этом возвышении стояли два столика, высотой в пол-аршина, с книгами на них. По полкам стен — книги, у стены устроено что-то вроде конторки. На одной из полок стоят китайские лампы, красные китайские толстые свечи. А все в общем напоминало в этой высокой, в темный цвет отделанной комнате кабинет старого Фауста.

Нас встретил учитель, молодой, с тонкими чертами лица, кланяющийся и прижимающий к груди руки.

Он сообщил, что хозяин их уехал далеко, по делам, а жена его, ей только двадцать лет, немного испугалась и ушла ночевать к родным. Но высоким гостям будет доставлено все, чем они богаты.

Потом оказалось, что нас приняли за кого-то вроде хунхузов, и хозяин с хозяйкой предпочли свалить на учителя весь труд приема таких гостей…

Все было прекрасно, и мы радовались, словно никогда ничего лучшего не видали, словно все это принадлежит нам.

— Посмотрите, какие ясли у них для скота. Из лучших они выводят свой скот и ставят наших лошадей.

— Сами рубят солому, и, говорят, сами и на водопой поведут.

— Посмотрите, какая у них кухня, столы какие.

— Сколько у них работников?

— Шестьдесят. Хозяин наш лесом занимается и винокуренный завод имеет.

— Где завод?

Нам показывают на один из одноэтажных флигелей. Мы идем туда. В чистом помещении стоит несколько котлов, сквозь щели пола видно подвальное помещение, видны огни — все чисто, опрятно, поместительно.

— Куда хозяин девает выкуриваемую сулю?

— Меняет жителям на бобы, чумизу — не у всякого охота самому варить водку…

На ужин нам готовится китайская лапша из гречневой муки, а Беседин из нее же варит гречневые галушки на сале, которые мы будем есть, ловя их заостренной палочкой, запивая мучнистой пахнущей салом и луком водой, в которой варились эти галушки.

Словом, сегодня мы едим то, что всякий добрый хохол ест часто и с удовольствием.

А затем сон, все вместе в отведенной нам комнате, с одним караульным в этой же комнате.

7 октября

Сегодня опять вперёд. Все та же долина — корейцы и китайцы. Корейцы бедны, китайцы богаты. Земля китайская, и корейцы оттеснены к горам; там вершок за вершком отвоевывают они себе пашню у скал, у леса, кустарника. Из десяти снопов — четыре отдают китайцам, пашут им пашню.

К шести часам вечера, в десяти верстах от Мауерлшаня. спустились мы наконец на Амноку.

Как и говорил Дишандари, мы увидели здесь китайские шаланды, привезшие сюда соль с устья Амноки. Соль темная, вываренная из морской воды, куплена нами по восемьдесят копеек за пуд.

Местное же население соль не покупает, а выменивает на бобы.

Лодки приплывают сюда по высокой воде и уплывают весной с грузом хлеба, каменного угля, а также и тайно намытого золота.

Каменный уголь в десяти верстах, там же и железная руда; золото по всем оврагам, но с не особенно большим процентом содержимости. Уголь черный, рассыпчатый, по виду кокс.

Лучшего качества уголь вниз по Амноке, в тридцати верстах отсюда и тридцати от берега, там же и железная руда.

Медные рудники прежде разрабатывались китайским правительством, теперь брошены. Железные рудники разрабатывают желающие, производство мелкое — чугунно-плавильное.

Золото добывают хищники, по преимуществу хунхузы, которых поэтому по всей Амноке много. На горах у них всегда стоит часовой, который, завидев какую-нибудь интересную добычу, вызывает выстрелом товарищей.

Тогда они бросают работу, берут ружья и идут на охоту, будь то зверь, человек — что судьба пошлет.

— Не возьмутся ли китайцы отвезти нас к устью Амноки?

— Нет, они приехали сюда, чтоб всю зиму торговать.

— Не продадут ли они свои суденышки?

— Один согласен — пятьсот долларов.

— У нас нет таких денег.

— У них есть лавка, есть пшеничная мука, китайский сахар, свечи, капуста, картошка, лапша вязиговая, пряники.

Мы покупаем все, конечно.

Мука 4 рубля за пуд, сахар — желтый песок — за фунт 50 копеек, свечи сальные 50 копеек за фунт, маленький пряник, никуда не годный — 26 копеек, каменный уголь — 50 копеек за пуд.

Цены, как видите, Кюба, но качество ниже всего, что только можно себе представить. Не удивительно поэтому, что при грузке в 500 пудов туда и 500 обратно они зарабатывают на лодку до тысячи рублей.

— Спросу нет — привозим мало и дорого берем.

Приходилось, очевидно, отказаться от мысли ехать на лодке. Нечего делать!

— Переправляйте в таком случае на корейскую сторону.

Переехали, и было уже совсем темно.

Китаец проводил нас в ближайшую деревню Ходянби.

Услыхав шум, быстроногие корейцы успели уже с семьями и скотом убраться в лес.

Вызывали, вызывали их, клялись и уверяли, что мы мирные люди.

Сперва молчали, потом показался один, поговорил, что-то вскрикнул, и десятки белых корейцев окружили нас и радостно закивали головами.

— Это их пудни (староста) над пятьюстами фанзами.