Том 5. Записки ружейного охотника

После тонкого чутья самое важное достоинство собаки – легкость, нестомчивость, особенно на Руси, где пространства так обширны и где собаке беспрестанно приходится пробегать «дистанции огромного размера». Собаку легкую, не скоро утомляющуюся, можно узнать с первого взгляда по сухости всего сложения, предпочтительно ног и головы. Старинные немецкие, толстоногие, брылястые собаки, а также испанские двуносые теперь совсем перевелись или переводятся, да и не для чего их иметь: последние были вовсе неудобны, потому что высокая трава, особенно осока, беспрестанно резала до крови их нежные, раздвоенные носы.

У собак вообще и у легавых в особенности есть расположение грезить во сне; чем лучше, чем горячее собака в поле, тем больше грезит и – грезит об охоте! Это можно видеть по движениям ее хвоста, ушей и всего тела. Замечательно, что многие легавые собаки не могут сносить музыки, которая действует болезненно на их нервы: они визжат, воют и даже подвергаются судорогам, если им некуда уйти от раздражительных музыкальных звуков, предпочтительно высоких нот.

В этом же вступлении я считаю приличным бросить общий взгляд на охоту с ружьем и на уменье стрелять.

Все охоты хороши! Каждая имеет своих горячих поклонников, предпочитающих ее другим родам охоты; но ружью должно отдать преимущество перед всеми. Из множества доказательств я приведу только два. Во-первых, всякая другая охота более или менее исключительна, одностороння. С борзыми собаками можно травить одних зайцев, изредка добыть лису; с тенетами тоже; с ястребами и с соколами – тоже, то есть травить какую-нибудь одну породу птиц; сетьми, неводами и удочкой можно ловить одну рыбу, и так далее. При том сколько условий и ограничений! Для получения добычи необходимо, чтоб зверь или птица находились в известном положении, например; надобно, чтоб заяц или лиса выбежали в чистое поле, потому что в лесу борзые собаки ловить не могут; надобно, чтоб зверь полез прямо в тенета, а без того охотник и в двадцати шагах ничего ему не сделает; надобно, чтоб птица поднялась с земли или воды, без чего нельзя травить ее ни ястребами, ни соколами. Ружье, напротив, добывает все: зверя, птицу, даже рыбу, и во всех положениях: сидящих, стоящих, бегущих и летящих. Никакая быстрота полета и бега не спасают от ружья. Без всяких преувеличений и фраз можно сказать, что ружье – молния и гром в руках охотника и на определенном расстоянии делает его владыкой жизни и смерти всех живущих тварей. Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять – и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже можно сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше будет промахов.

Многие думают; что выучиться хорошо стрелять очень трудно, а для иных невозможно: это совершенно несправедливо. Хотя нельзя оспоривать, что для уменья хорошо стрелять нужны острый, верный глаз, твердая рука и проворство в движениях, но эти качества необходимы только при стрельбе пулею из винтовки или штуцера; даже и это может быть поправлено, если стрелять с приклада, то есть положа ствол ружья на сошки, забор или сучок дерева; стрельба же из ружья дробью, особенно мелкою, требует только охоты и упражнения. Слабости зрения помогут очки, слабости и дрожанию руки – скорость прицела и выстрела. Стрелять постоянно, стрелять как можно больше – и будешь стрелять хорошо, то есть попадать в цель метко. Это истина, не подверженная сомнению; исключения чрезвычайно редки. Для скорейшего же усовершенствования в стрельбе собственно дичи можно сообщить молодым охотникам несколько практических наблюдений, до которых, разумеется, дойдет всякий собственным опытом, но потеряет много времени, а может быть, и охоту к ружью.

1) Никогда не думать о том, что дашь промах. Это опасение может войти в привычку, так укорениться, так овладеть мыслию охотника, что он беспрестанно будет пропускать благоприятную минуту для выстрела. Я видал охотников (даже испытал на себе), которым впоследствии стоило большого труда освободиться от панического страха дать пудель, то есть промахнуться. Тут главную роль играет самолюбие молодого охотника, особенно стреляющего при других охотниках; не хочется, чтоб сказали: «Он еще новичок, не умеет стрелять». Неопытный стрелок, начинающий охотиться за дичью, должен непременно давать много пуделей уже потому, что не получил еще охотничьего глазомера и часто будет стрелять не в меру, то есть слишком далеко. Но смущаться этим не должно. Глазомер придет со временем, а покуда его нет, надо стрелять на всяком расстоянии, не считая зарядов. Одним словом: если прицелился, то спускай курок непременно.