Том 5. Заре навстречу

Ян Витол сидел за большим столом. Его лоб и шея были забинтованы, и он не мог повернуть головы. Пристально глядя на Пичугина маленькими, светлыми, пронзительными глазами, держа в руках документы человека в офицерских галифе, он спросил усталым голосом:

— Значит, помощника начальника контрразведки укрывали?

— Не укрывал, а принял у себя в доме,— спокойно и с достоинством сказал Пичугин.

— Допустим. Значит, это он сдал вам на хранение ящик лимонок?

— Я не знал, что в ящике гранаты.

— А вот эти письма, адресованные иностранному подданному Дэвиссону, вашей рукой написаны?

— Они носят чисто коммерческий характер. Это мой компаньон по приискам и некоторой части рудников, а также лесных владений.

— Понятно. Но вот списочек тут приложен членов ревкома...

— Это частная информация.

— Была,— сурово сказал Витол, вставая,— А теперь мы рассматриваем это как передачу шпионских сведений о нашей державе иностранной державе и будем вас судить как шпиона.

— Позвольте, о какой державе может идти речь? Ну, пришла к власти вместо временной коалиции другая партия. Это же еще не государство. Любой юрист опровергнет такое обвинение.

— Вас будет судить народный трибунал Российской Социалистической Республики.— И, не оборачиваясь, Ян приказал громко: — Товарищ Сапожков, препроводите арестованного.

Из соседней комнаты вышел папа Тимы, близоруко вглядываясь в лица людей, спросил озабоченно:

— Простите! Кто арестованный?

— Папа,— закричал Тима,— папочка! — и бросился на шею отцу.

Но отец, растерянно бормоча, не решался обнять сына, только гладил его лицо дрожащими пальцами:

— Тима, голубчик, это такое счастье, что ты нашелся! Но, понимаешь, сейчас ужасно неудобно. Ты извини, но я занят, так сказать...

— Мальчик,— грозно сказал Витол,— отойди в сторону.— Распишитесь в получении арестованного,— приказал он отцу,— и выполняйте! Все остальное потом.

Обратившись к Капелюхину, строго спросил:

— А вы чье поручение выполняли, явившись к Пичугину?

Молча кивая головой, Витол терпеливо слушал сбивчивый и взволнованный рассказ Капелюхина. Потом спросил:

— Так вы уверены, что это помещение вам подходит?

— Да вроде да, — смущенно сказал Капелюхин.— Не обсмотрел все внимательно. Но когда бегал я за ним,— видал, помещение обширное. А когда под ним лежал, заметил, потолки высокие, атмосферы много.

— Значит, вы это помещение именем Совета рабочих и крестьянских депутатов предлагаете конфисковать для сиротского дома, я вас так понял? — медленно и значительно выговаривая каждое слово, спросил торжественно Витол.

— Именно так,— согласился Капелюхин.— Только вы, товарищ Витол, печатку мне на мандат поставьте, если имеете, конечно, чтобы я по закону все мог обернуть.

— Печать у меня есть, и очень красивая,— похвастался Витол.— Мне ее уже давно преподнес Осип Давыдович: он всегда твердо верил в то, что у нас будет военно-революционная комендатура.

Достав из кармана портсигар, Ян вынул оттуда завернутую в тряпочку печать, дохнул на нее и приложил к истерзанной бумажке. Потом спросил:

— Как будет называться ваш новый дом?

— Обыкновенно — сиротский приют.

— Нет, это не подходит,— брезгливо поморщился Ян,— Нехорошие слова, надо другие. Ну, мальчики, вам жить, ваше предложение?

— Дом свободы,— сказал Рогожин.

— Нет, это пышно.

— Счастливый приют, — сказал Тумба.

— Нет, сентиментально.

— Школа труда,— сказал Стась.

— Нет, это не школа, а дом. Но Дом труда у нас уже есть. Ты? — глядя без улыбки на Тиму, спросил Витол.

— Может, детский сад?

— Нет, это когда маленькие.

— А назовем детский дом. И точка,— сказал Капелюхин.

— Серьезно, но мало. Нужно так,— задумчиво произнес Витол,— детский дом номер один. Это значит, что таких домов будет много. Ну, как? Одобрили? Дай бумагу, я напишу на мандате название.

И, наклоняясь, морщась от боли, Витол написал бережно: «Вышеупомянутое помещение передать на вечное владение «Детскому дому № 1».

— А теперь,— сказал Витол Тиме,— подойди ко мне, мой мальчик, и я обниму тебя, пока за тобой не пришли твои папа и мама.

Когда Витол выпрямился, на повязке его проступила кровь.

— Это ничего,— сказал он, слабо улыбаясь,— я очень полнокровный. Немножко даже полезно.

Он налил из цинкового бачка воды в жестяную кружку и медленно, с наслаждением глотал, поглядывая на мальчиков веселыми светлыми глазами.

— Мы знаем про вас,— пожимая каждому руку, сказал он им на прощание.— Вы хорошие товарищи. Благодаря вам второй батальон расселили в железнодорожной казарме, и нам очень легко было их разоружить. Я буду ходить скоро в детский дом номер один в гости.— А Тиме он сказал: — Ты останься, я уже послал за твоей мамой. Будешь сидеть здесь и ждать.

Все ребята по очереди попрощались с Тимой, а он, едва сдерживая слезы, словно извиняясь в чем-то, говорил каждому:

— Я все равно приду. Только вы понимаете...

— Понимаем,— сказал Рогожин.

— Ты все-таки приходи,— попросил Тумба.— Я же твой ручатель. Мне все про тебя интересно будет...

— Ну вот, ты уже и счастливый,— сказал Стась. Потом Ян долго крутил ручку телефона и говорил: