Том 6

— Неправда. Почему мадам должна иметь врагов?

— Мадмуазель Грандье, — сухо изрек Фурнье. — профессия ростовщика всегда была чревата определенными неприятностями.

— Не скрою, некоторые клиенты мадам бывали порою несдержанны, — согласилась Элиза.

— Они устраивали сцены? Угрожали?

— Нет, нет, вот в этом-то вы не правы. Они хныкали, жаловались, протестовали. Они не могли уплатить. — В голосе Элизы звучало презрение. — Но, в конце концов, все-таки платили, — закончила она с удовлетворением.

— Мадам Жизель была безжалостной женщиной, — как бы про себя заметил Фурнье. — И у вас нет жалости к ее жертвам?

— «Жертвы, жертвы»... — нетерпеливо заговорила Элиза. — Вы не понимаете. Иногда приходится влезать в долги, но можно ли жить не по средствам, занимать, а потом воображать, что это был подарок?.. Это немыслимо. Мадам всегда была справедлива и беспристрастна. Она одалживала и ждала возмещения. Разве это не справедливо? У нее самой никогда не было долгов. Никогда не было просроченных счетов. Вы говорите, мадам была безжалостной, — вы не правы. Мадам была доброй. Всегда жертвовала бедным сестрам монахиням, если те приходили. Давала деньги благотворительным заведениям. А когда жена Джорджа, консьержа, захворала, мадам даже платила за ее пребывание в деревенской больнице. — Элиза остановилась, лицо ее вспыхнуло и стало сердитым и жестким. — Вы... Вы не понимаете. Нет, Вы совсем не понимаете мадам.

Фурнье подождал, пока негодование служанки улеглось, затем сказал:

— Клиенты мадам обычно вынуждены были в конце концов платить ей. Не знаете ли вы, какими средствами мадам принуждала их платить?

Элиза пожала плечами.

— Я ничего не знаю о делах мадам Жизели, мсье, совсем ничего.

— Вы знаете достаточно, ведь это вы сожгли бумаги мадам!

— Я следовала ее наставлениям. Она приказала, если с нею что-нибудь случится, если она заболеет и умрет где-нибудь вдали от дома, я тотчас должна уничтожить все деловые бумаги!

— Бумаги из того сейфа, что внизу? — спросил Пуаро.

— Да, мсье. Ее деловые бумаги.

— И они все были внизу в сейфе?

Его настойчивость заставила Элизу покраснеть.

— Я следовала наставлениям мадам, — повторила она и упрямо поджала губы.

— Так, это-то я знаю, — сказал Пуаро, улыбаясь. — Но ведь бумаг в сейфе не было. Не правда ли? Этот сейф слишком уж старый, даже любитель мог открыть его. Бумаги хранились где-то в другом месте... Может, в спальне мадам?

Элиза мгновение молчала, затем сказала:

— Да, мсье. Мадам всегда делала вид перед клиентами, будто бумаги хранятся в сейфе, но на самом деле все находилось в спальне.

— Вы нам покажете, где именно?

Элиза встала, и мужчины последовали за ней.

Спальня — достаточно просторная комната — была так заставлена богатой тяжелой мебелью, что негде было повернуться.

В углу стоял огромный старинный сундук. Элиза подняла крышку и вынула старомодное платье из шерсти альпака, с шелковой нижней юбкой. На внутренней стороне платья был глубокий карман.

— Бумаги хранились здесь, мсье, — сказала Элиза. — Они лежали в большом запечатанном конверте.

— Вы мне ничего не сказали об этом, когда я вас расспрашивал три дня назад, — резко, с нескрываемой обидой и злостью сказал Фурнье.

— Я прошу прощения, мсье. Вы спросили меня, где бумаги. Я ответила вам, что сожгла их. Это была правда. А где хранились эти бумаги мне казалось неважным.

— Верно, — сказал Фурнье. — Но вы-то понимаете, мадмуазель Грандье, что бумаг сжигать не следовало?

— Я повиновалась приказаниям мадам, — угрюмо ответила Элиза.

— Знаю, вы старались делать все как можно лучше, — сказал Фурнье успокаивающе. — А теперь я хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно, мадмуазель: мадам убита. Возможно, что ее убил кто-то, о ком она знала нечто позорное. И это «нечто» могло заключаться в бумагах, которые вы сожгли. Я хочу задать вам один вопрос, мадмуазель. И отвечайте на него не раздумывая. Возможно, — а по-моему, это и вполне вероятно — вы просмотрели бумаги, прежде чем отправили их в огонь. Если это так, то никто не станет ни упрекать, ни порицать вас. Напротив, любая информация, которую вы получили из этих бумаг, может сослужить огромную службу полиции и будет иметь решающее значение для предания убийцы правосудию. Поэтому, мадмуазель, не бойтесь сказать правду. Смотрели вы бумаги перед тем, как сжечь их?

Элиза дышала прерывисто, с напряжением. Она подалась вперед и упрямо повторила:

— Нет, мсье. Я ни во что не заглядывала. Я ничего не читала. Я сожгла конверт, не снимая печати.

Глава 10 Черная записная книжка

Фурнье мрачно смотрел на нее минуту-две, затем, обескураженный, отвернулся.

— Жаль, — сказал он. — Вы действовали честно, мадмуазель, но все же очень, очень жаль. — Он сел и вытащил из кармана записную книжку. — Когда я допрашивал вас раньше, мадмуазель, вы сказали, что не знаете имен клиентов мадам. А сейчас говорите о том, что они хныкали, протестовали... Значит, кое что вы знаете о клиентах мадам Жизели?