Том 6

«Дело прошлое, Тонюш, ты там, как говорится, не подвернула ли, между делом, бронетанковому маршалу, которому с пятилетку уже шоферю, или, что еще хужей, заграничному какому-нибудь нашему Штирлицу?.. эти до дюжины языков выучивают… маршал пил в машине с одним таким, и до того допились, что все эти языки у нашего Штирлица начали переплетаться друг с дружкой… у маршала прям фары на лоб полезли… потому что, рассуди сама, не ветром же в Вовку надуло все эти противостоящие нам части инородной речи… причина-то должна быть, куда от нее на хер денешься, судя по марксизму с ленинизмом?.. да я сам бы, если хочешь знать, дрогнул перед маршалом на твоем месте… мы с тобой, Тоня, простые люди доброй воли… палкой больше, палкой меньше – чего ж тут фактически жлобствовать и службу терять из-за пустяка?.. ну не плачь, хрен ли ты, обернись, что ли, люблю ведь я тебя… хули строишь из себя помесь Зои Космодемьянской с Валькой Терешковой, когда жизнь у нас одна на двоих… не хочешь колоться – не колись, что было, то было, а чего не знаем, того и не было, вот и все… ты ведь тоже для наладки нервишек в дом отдыха ездила сама по себе… одно пойми: если б нам голую правду узнать, откуда все это у Вовки взялось, то нам полегчало бы, что скажешь?.. у маршала моего в Бурденке знакомый есть очень замечательный хирург, он и сделал бы Вовке такую же операцию в мозгу… теперь маршал больше не орет во сне: «В атаку!.. смирна!.. вольна!..» только водку жрать ему не велено, поэтому он и просит супругу вставлять воронку в дырку черепа и заливать туда с полстакана… ну откудова, скажи, эта зараза в нашем идоле заморском?.. не ветром же, повторяю, ее надуло?» «Откуда, откуда?.. вон у Сталина мать была шлюховатой прачкой, а мужик ее вкалывал сапожником… что он, что она – вроде нас с тобою, мудаки мудаковатые, а сынок их был ворюгой и бандитом, как братец мой Пашка, из семинарии его поперли куда-то на нары, а он, вишь, в какие корифеи выбился, до которых всякому Гитлеру шагать-маршировать и плясать вприсядку… «откуда, откуда?» – оттудова, вот откудова… и не дотрагивайся до меня, скотина олуховатая, езжай за этим делом в дома отдыха!»

3

Предки мои были людьми добрыми, но темными и запуганными режимом; их самих так нашпыняли в детстве, что они, наученные горьким опытом времен, старались привить осторожность со скрытностью и мне; если и задумывались о вопиющих странностях пресловутого поступательного движения Истории к светлым вершинам будущего, то никогда и нигде не высказывались о бреде собачьем совковой действительности; когда осмеливались поносить власть коммуняк, то делали это только в кровати, причем шепотом; видимо, побаивались, что могу заделаться Павликом Морозовым, чудовищем этим поганым, висевшим и в столовке детсадика и над школьной доскою; один вот выдающийся поэт Плисецкий, предок с ним пьянствовал, сказал про добрых замороченных людей так:

на всех давила чья-то воля
лишь опустив усы в бокал
интеллигентный алкоголик
о демократии вздыхал
за все грядущее в ответе
мы рты замкнули на засов
о детях думали, но дети
не поняли немых отцов
а вождь смотрел на нас с портрета
непостижим непогрешим
в Неметчине случилось это
тяжелый был тогда режим…

Мне еще повезло: согласно моде и профсоюзным чудесам предки сделали потрясный, чисто шахматный ход; они по блату устроили меня в крутой английский детсадик при органах, чтоб как-то закамуфлировать врожденное знакомство невинного ребенка с основным шпионско-империалистическим языком, подло окружившим страну первого в мире светоча коммунизма; заодно, по категорическому настоянию баушки, взяли аспирантку, чтобы занималась со мною латынью; вот какой фарт клюнул мне в задницу; вместо комплексюг поселилось в психике сплошное удовольствие; меня уже открыто называли вундеркиндом; однажды пригласили поучаствовать в телепередаче; передачка оказалась дешевенькой, но предки стали выдавать бабки на интересные книги, а я, им в ответ, постарался учиться на четверки, если не считать арифметики и алгебры, которые мой мозг отказывался воспринимать, – не считал он их предметами своего интереса; получал я по ним тройки только благодаря помощи Маруси, той самой соседки по парте.

Но мать все равно вечно причитала: «Горе ты наше горюшко, откуда ты только такой взялся с чужими-то словечками?.. Господи, ответь, за какие такие грехи выпало на нас внеочередное страдание, когда за холодильником третий год стоим, ни хрена не получим?»

Не понимали бедняги-предки, какой высоконаучный вопрос ставят они перед вечно помалкивавшими Небесами, по-моему, принципиально не желавшими отвечать людям не то что ни на один из неразрешимых мировых вопросов, но и на чисто бытовые недоумения тоже.