Том 6

Дни и месяцы проносились молниеносно; за это время даже шибко ошарашенные люди успели привыкнуть к разительным вокруг изменениям… уже не так тошнотворно разило от зловонных пролежней Соньки, слишком долго врезавшей дуба под кирпичным забором Кремля, от неизлечимых «обком», «райком» и прочих раковых опухолей, расползшихся по всему организму, точней, по механизму Системы, саму себя еще недавно величавшей устами дяди Степы «Союзом нерушимым республик свободных»… все эти хвори и миазмы не могли не парализовать совершенно вымотавшуюся за три четверти века страну… они отравляли и калечили людские нравы, выколачивая всякую пыль из их людоедских изнанок… одни чирьи «Морального кодекса строителя коммунизма» вскрывались, другие продолжали гноиться, обнажились напоказ язвы социума, на которые нерегулярно наносился внешний глянец с помощью помады и бронзовой пудры… открылись старые раны износившегося вещества столичного города, от чего казался он покорным, унылым и равнодушным, как человек, вконец изведенный смертельной депрешкой… дома, уличные столбы, мостовые, тротуары, газоны, бульвары и прочие дела – тоже, видать, не выдержали многолетнего ига властных, но тупых ничтожеств, не сумевших любить, уважать и ценить ни природу, ни покорных обывателей, ни городов, ни деревень одной шестой части суши, волей дьявольского случая попавшей в цепкие нетопырские их грабки… тогда не одного меня пугали крысино-серые электрожилы безлампочных патронов, свисавшие с потолков в подъездах… повсеместные уличные ямины и раскопы так и затягивали в себя инвалидов, здоровяков, бедных стариков и глупых детишек… многим «шибко пужанутым» казалось, что злобный призрак гражданской войны вовсю старается либо нарыть побольше будущих братских могил на душу городского населения, либо обеспечить окопами все враждующие стороны, готовые вцепиться друг другу в глотки… в каждом доме – захарканные, зассанные, опасно покряхтывающие лифты и изгаженные подъезды… юные шкодники зловредно втискивали в щели лестничных перил вострые лезвия моек… одна наша пожилая соседка устала, бедная, облокотилась отдохнуть – мойкой перерезало ей вену, вот и все… истекла кровью, не дожила до прихода «скорой»… наверху ожидали помершую товарки, пришедшие к ней на чашку чая в день рождения, случайно совпавший с днем кончины… Москву мне действительно было жаль, но не как столицу бывшей сверхдержавы, а как близкого человека, страдающего от условий существования, насильно ему навязанных… отчасти и поэтому в те дни навязчиво в башке крутились две свежие Котины строчки:

столицым городом деревней одноликой
бредет душа к пределам жизни дикой…

Помню, я заметил, что буквосочетание «душа к» – отличная рифма к слову «ишак»… в остальном, что говорить, умел Котя излекать поэтические значения из всего того, что, примелькавшись, кажется поверхностным, скучным, навеки разлученным с чистыми и глубокими смыслами простых слов…

Удивительно было наблюдать, как власть с Системой издыхают на выпученных от изумления бельмах перекосорыленных номенклатурных своих подельников… все они очумели от кровоизлияния в мозг, лишились речи и привычных партийных догм, лопнувших, как надутые гондоны… внезапно, как говорил народ, съебурился в ишачий хуй коллективный ум, скурвились не менее коллективные честь и совесть… потом вообще куда-то подевалась вроде бы на века запрограммированная воля дурной и шалавой КПСС – воля подавлять, запрещать, вооружаться, расширять соцлаг до всемирной победы бредово изолгавшейся утопии… присмотревшись, повсюду можно было увидеть обломки партии и учения, хотя виртуальный коммунизм строился не в компьютерах, а, будь он проклят, щедро удобрялся костями лучших представителей всех наций, обитавших некогда в империи.