Читаем Том 6 полностью

по изданию 1862 г.1 Все они отличались одной особенностью – кажущейся неприметностью, незначительностью и даже вроде бы необязательностью. Но именно такой их характер свидетельствует о том, что появились они в тексте нового издания романа отнюдь не случайно, т. е. о выборе писателя: вряд ли возможно, чтобы он мог просто повторить отдельные исправления из общей обильной правки, к тому же спустя почти четверть века. Это соображение не разделяет Л. С. Гейро, которая высказывает предположение, что издание 1862 г. при подготовке собраний сочинений 1884 и 1887 гг. было «просто забыто»; странно, что одновременно она же предполагает, будто появившийся именно в издании 1862 г. фрагмент: «…густым слоем покрывший забор, плетень и гряды на огороде. – Всё засыпал! – шепнул потом отчаянно» – был введен в издание 1884 г. в заключительный текст главы XII части третьей: «Снег, снег, снег! – твердил он бессмысленно, глядя на снег ~ Но он не отвечал ничего: у него была горячка» (наст. изд., т. 4, с. 373) – «по памяти» (ЛП «Обломов» . С. 635, 636). Этот фрагмент имел в романе существенное значение. Без него переход от «живого горя» к «немому равнодушию», овладевшему Обломовым, не был бы так выразителен: «Потом мало-помалу место живого горя заступило немое равнодушие. Илья Ильич по целым часам смотрел, как падал снег и наносил сугробы на дворе и на улице, как покрыл дрова, курятники, конуру, садик, гряды огорода, как из столбов забора образовались пирамиды, как всё умерло и окуталось в саван» (наст. изд., т. 4, с. 375). Фрагмент усиливал общее впечатление, которое создавалось ключевыми словами: «бессмысленно», «горячка», «немое равнодушие», «всё умерло», «саван».

Характер исправлений в новом издании оставался в основном прежним: проводилось дальнейшее сокращение – уже не «длиннот», а отдельных выражений и слов;

113

появились два дополнения; вносились мелкие уточнения. Общее количество исправлений, естественно, было зна чительно меньшим, чем в предыдущих изданиях.

Сокращение проводилось по двум направлениям: в диалогах и в авторском тексте. Из диалога Обломова с Захаром убрано слово «завтра» во фразе: «- Э-э-э! слишком проворно! завтра!» (наст. изд., т. 5, с. 445, вариант к с. 15, строка 41), видимо не предполагавшей такого уточнения предыдущей фразы. В сцене последнего объяснения Обломова с Ольгой до 1884 г. после слов: «…за что ты терзаешь себя?» – следовала фраза, очевидно показавшаяся Гончарову лишней: «- Пусть я не стою счастья, но пощади себя» (там же, с. 484, вариант к с. 370, строки 13-14). В диалоге Обломова и Алексеева по поводу контракта на квартиру в Гороховой были авторские слова: «Оба задумались» (там же, с. 446, вариант к с. 34, строки 2-3). Очевидно, Гончаров заметил, что они также лишние, поскольку очередной вопрос Алексеева завершался авторской ремаркой со словами: «спросил, после некоторого молчания, Алексеев». После слов Агафьи Матвеевны, обращенных к Ване: «Утри лучше нос, не видишь?» – до 1884 г. была авторская ремарка: «заметила она, бросив ему платок» (там же, с. 489, вариант к с. 429, строка 34). Из отрывка: «…он любил и новости, и свет, и науку, и всю жизнь, но как-то глубже, теплее, искреннее» – вычеркивается слово «теплее»: Гончаров мог усомниться, можно ли «теплее» любить новости, свет и науку (там же, с. 447, вариант к с. 41, строка 30). До 1884 г. в тексте романа говорилось, что Обломов думал над планом «и ходя, и лежа, и дома, и в людях»; теперь слова «и дома» оказались снятыми (там же, с. 450, вариант к с. 65, строка 14): Гончарову могло не понравиться их соседство со словами «и лежа». Из фразы: «Не дай Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить барину и вздумает вдруг всё убрать, вычистить, установить, живо, разом привести в порядок!» – было снято слово «вдруг», производившее впечатление лишнего рядом со словами «живо, разом» (там же, с. 451, вариант к с. 69, строка 27). После слов: «Ольга довоспиталась уже до строгого понимания жизни» – до 1884 г. было: «хотя еще счастливой жизни» (там же, с. 491, вариант к с. 452, строки 16-17), что усложняло и затемняло смысл, и Гончаров снимает уступительный оборот.

114

Перейти на страницу:

Все книги серии Гончаров И.А. Полное собрание сочинений и писем в 20 томах

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература