Том 6

как гагат, но они обладали такой же выразительностью, особенно когда гаитянка смотрела на Луиса. Не раз во время этих состязаний в силе и ловкости юноша улавли¬ вал во взгляде Озэмы откровенный восторг, весьма сход¬ ный с тем глубоким восхищением, которое он читал в глазах Мерседес, когда побеждал на турнирах. В такие мгновения сходство между двумя девушками поражало его еще больше, и он думал, что, если бы не различие в одежде, это были бы настоящие двойники! Пусть только читатель не думает, что наш герой начал забывать свою прежнюю любовь. Совсем нет! Мерседес слишком прочно владела его сердцем, да и сам Луис, не¬ смотря на все его недостатки, был слишком верным и преданным рыцарем, чтобы помышлять об измене своей даме. Но возлюбленная его была далеко, и Луису трудно было оставаться равнодушным к наивному поклонению юной индианки. Если бы Луис уловил хоть один кокетливый взгляд или заподозрил, что у Озэмы есть какой-то тайный рас¬ чет, он сразу бы насторожился и вмиг избавился от чар. Но все происходило как раз наоборот: девушка была так естественна, чиста и простодушна, восхищалась им с та¬ кой искренностью и простотой, что ее было невозможно заподозрить во лжи! Одним словом, невольно поддавшись очарованию гаитянки, которая в тех же условиях могла бы вскружить голову людям куда более сдержанным, чо¬ порным и холодным, чем наш пылкий герой, Луис дока¬ зал, что он всего лишь человек, не более. Когда вокруг так много нового, время летит незамет¬ но. Луис сам удивился, заметив, что живет в этом селе¬ нии уже несколько дней, большую часть которых он про¬ вел в серале Маттинао, хотя это и не совсем точное опре¬ деление для уединенного убежища семьи касика. Зато Санчо с корабельной верфи считал каждый день и не те¬ рял времени даром. Он тоже, как и Луис, ходил героем в своем более скромном кругу простых людей и тоже не забывал про золото. И, хотя матрос не знал ни слова по-гаитянски и не научил ни одному испанскому слову никого из тузем¬ цев, дела его шли куда успешнее, чем у юного графа. Он и так превосходно ладил с хохочущими темнокожими нимфами, не отходившими от него ни на шаг! Санчо ода¬ ривал их звонкими соколиными бубенчиками, а взамен 324

довольствовался любым украшением из драгоценного ме¬ талла. Все, что напоминало золото, он принимал без раз¬ бору! Само собой разумеется, этот обмен совершался чест¬ ным путем и только на добровольных началах — в полном соответствии с излюбленными принципами сторонников свободного предпринимательства, утверждающих, будто торговля — это обмен эквивалентными ценностями, хотя каждому известно, что ценность вещи зависит от целого ряда зачастую противоречивых обстоятельств. Но Санчо смотрел на торговлю точно так же, как эти новомодные мыслители, и однажды, когда они с Луисом направлялись к Маттинао, высказал по дороге свое мнение по столь су¬ щественному для него вопросу. — Я вижу, твоя любовь к золоту верна и неизмен¬ на! — со смехом воскликнул Луис, когда старый моряк, остановившись на минутку, показал ему свой запас золо¬ того песка, всяких дисков и блях. — Из того, что у тебя в мешке, можно смело начеканить штук двадцать полно¬ весных добл с изображением короля и нашей королевы! — Вдвое больше, сеньор, вдвое больше, и все это за каких-нибудь семнадцать соколиных бубенчиков, кото¬ рым цена — горсть мараведи! Ей-богу, это самая честная и святая торговля, достойная только истинных христиан! Эти дикари заботятся о золоте не больше, чем ваша ми¬ лость о погребении дохлого мавра, и за такое пренебреже¬ ние я готов содрать с них еще больше! Пусть себе ду¬ мают, что эти украшения и желтый песок ничего не стоят, — я охотно расстанусь еще с двадцатью бубенчи¬ ками, хоть они у меня и последние! Пусть меняются, пока у меня и у них еще есть что менять, — в накладе я не останусь! — Разве это честно, Санчо, отнимать у бедных индей¬ цев золото в обмен на дешевые медные погремушки? — попробовал устыдить его Луис. — Вспомни, ведь ты ка¬ стилец, и отныне давай хотя бы два соколиных бубенчика за то, за что раньше давал один! — Я никогда не забываю, откуда я родом, сеньор, и помню, что могерская корабельная верфь, по счастью, на¬ ходится в старой доброй Испании! Но разве ценность вещи не определяется ценой, которую за нее дают на рынке? Спросите любого нашего купца, и он вам ответит, дао это так же ясно, как солнце в небе! Когда венециан¬ 325