Том 6

надо мной смеяться, хотя, по правде говоря, ничего дру¬ гого я сейчас и не заслуживаю. Моя преданность прин¬ цессе Изабелле лишила меня всех моих поместий, и те¬ перь я беднее самого захудалого всадника из арагонской армии. Какими же алмазами могу я располагать? — А я слышал немало весьма лестных слов о двух бриллиантах, сверкающих на лице доньи Беатрисы де Бобадйлья, и знаю, что они по-прежнему принадлежат тебе, насколько это допускает благосклонность благород¬ ной дамы к своему верному рыцарю. — Ах, господин мой король! Если наше приключение кончится так же благополучно, как началось, я, наверно, и' вправду буду просить вашу милость помочь мне в этом деле. Губы короля чуть тронула обычная спокойная усмеш¬ ка, но в это время к ним вплотную подъехал граф де Тре- виньо и прервал их разговор. Ночь Фердинанд Арагонский проспал как убитый, а едва рассвело, снова был в седле. Отъезд королевского кортежа из Осмы совсем не походил на его скромное при¬ бытие. Фердинанд в рыцарском одеянии ехал на благо¬ родном андалузском скакуне; роскошные наряды его при¬ ближенных еще яснее свидетельствовали о том, кто они такие. Их сопровождал усиленный эскорт копейщиков, во главе которых встал сам граф де Тревиньо. Так они дви¬ нулись в путь и 9 октября достигли города Дуэньяса в Леоне, расположенного по соседству с Вальядолидом. Не¬ довольная Генрихом местная знать поспешила изъявить свою преданность арагонскому принцу; ему были оказаны почести, соответствующие его высокому звайию и еще бо¬ лее высокому предназначению. Многим изнеженным в роскоши кастильцам предста¬ вился случай убедиться, каким суровым воздержанием дон Фердинанд уже в столь юном возрасте — ибо ему едва минуло восемнадцать — закалял свое тело и дух, чтобы никому не уступать в бою. Самые трудные воинские упражнения были его утехой, и, пожалуй, во всем Ара¬ гоне не нашлось бы рыцаря, который мог бы превзойти его на турнире или на поле битвы. При этом природная красота дона Фердинанда нисколько не пострадала; он был истинным принцем, а потому палящее солнце, охот¬ ничьи забавы и ратные подвиги не оставили на его лице никаких следов, кроме легкого загара. 19

В течение четырех-пяти следующих дней благодарные кастильцы с восторгом внимали словам короля, не зная, чему отдать предпочтение: его непринужденному красно¬ речию или осторожности в выражении мыслей. Последнее качество можно было расценить как признак преждевре¬ менной холодной расчетливости, однако у того, кому пред¬ стояло укрощать противоречивые страсти и эгоистические желания людей, это свойство было немалым достоинством. Глава II Пусть соловей, в тиши ночной звеня. Поет один, — ему внимает лес; Тебе же петь в сиянье ярком дня И славить всю гармонию небес; Но мудрецу в его паренье близко И небо и очаг в лачуге низкой. Вордсворт1 Если вспомнить, к какому мудреному способу при¬ шлось прибегнуть Хуану Арагонскому, чтобы уберечь сво¬ его сына от вездесущих и безжалостных слуг кастильского короля, то станет понятно, с каким нетерпением и стра¬ хом ожидали завершения этого рискованного предприятия в самом Вальядолиде. Однако пора представить читателю тех, кто с особым вниманием следил за приближением Фердинанда Арагонского и его спутников. Хотя в те дни Вальядолид еще не достиг столь полного расцвета, как при Карле V2, превратившем его в свою столицу, это был город древний и по тем временам вели¬ колепный, с богатыми домами и роскошными дворцами. Перенесемся же мысленно в один из таких дворцов, едва ли не самый лучший. Здесь, в резиденции знатнейшего кастильского дворянина Хуана де Вивёро, две особы, еще более взволнованные, чем путники, которых мы только что оставили, с нетерпением ожидали гонца из Дуэньяса. Покои, куда мы вас приглашаем заглянуть, обставлены с суровой пышностью того века и вместе с тем носят от¬ Вордсворт Уильям (1770—1850) — английский поэт, современник Байрона. 2 Карл V — внук Фердинанда и Изабеллы, король Испании (1516—1556) и германский император. 20