Том 6

Просим Вас поставить все эти вопросы перед нашими партийными руководителями.

Коллектив редакции тоже должен сделать для себя выводы. Рассказывая о военных действиях, мы печатаем преимущественно «боевые эпизоды». Все они на один лад. В каждом «фашисты трусливо бегут» и дело кончается их разгромом. Полагаем, что большинство людей даже не читает эти материалы, а кто читает — не верит, хотя сами эти факты и не выдуманы. Ведь народ прежде всего смотрит сообщения Советского Информбюро. Он видит, каково положение на фронтах, и теряет уважение к нам из-за того, что мы не говорим ему всей правды.

Не убаюкивать нужно народ, а открыто и мужественно говорить ему правду, как бы тяжела она ни была. Надо прямо говорить, что артиллерии мало снарядов, которые она получает. Надо разобраться: если на артзаводах не хватает людей — провести специальную мобилизацию рабочих на эти заводы. Если дело за электроэнергией — еще более сократить часы трамвайного движения, по пустить эти заводы в три смены. Если не хватает металла — провести сбор металлолома, организовать сдачу населением всех бытовых металлических предметов, вплоть до самых необходимых. Ведь сейчас дальнобойная артиллерия, призванная подавлять вражеские батареи, сидит на голодной норме — четыре снаряда в сутки на орудие.

Надо помнить, что мы сейчас фронтовая, а не гражданская газета и что вопрос стоит о нашей жизни или смерти. А мы часто делаем секреты из таких вещей, которые отлично известны по только противнику, но всему населению.

Военные корреспонденты (подписи).

«Записка» подана редактору. На душе легче. Хоть в какой-то мере, но мы выполнили свой долг перед теми серыми комочками на черном снегу, которые мы видели на торфянике за Спиртстроем, перед теми семью, которые так и не проснулись, отойдя на отдых после боя, перед теми, кто зябнет без горячей пищи в траншеях, перед теми, кто «в случае чего, иди сам», у кого на орудие в сутки только четыре снаряда, — перед всеми, кто поведал нам свои думы, свои надежды. Будем ждать теперь результатов. Может быть, наши соображения и капля в море. Но ведь и море-то не из чего либо — из капель состоит.

9

Немцы под Ленинградом остановлены около 25 сентября. На одних участках пораньше, на других днем-двумя позже, а если брать в среднем, то мы так и считаем: 25 сентября. Теперь началось их бешеное наступление на Москву. Из газет видно, какие ожесточенные бои идут сейчас на подступах к столице. Но газет нам, конечно, мало. Мы же отлично знаем, что газеты сообщают о событиях на фронтах выборочно, кое-что, и притом очень важное не договаривая. Те, от кого это зависит, объясняют такое положение тем, что, дескать, не следует сеять панику и уныние ни на фронте, ни в тылу. Может быть, это и верно. Хотя когда в Ленинграде с предельной правдивостью было объявлено в августе: «Над городом Ленина нависла смертельная угроза», — никакой паники не возникло; напротив, новые тысячи людей пошли добровольно на фронт, на заводах и фабриках люди еще напряженнее работают на оборону.

Ежедневно, утром и вечером, читаем сообщения Советского Информбюро, стараемся вычитать, что можно, между строк, на вес золота ценим рассказы тех, кто через линию фронта прилетает в Ленинград с Большой земли, особенно из Москвы. Таких, правда, немного, и верить им трудно, их рассказы столь противоречивы, что о подобных источниках информации у нас говорят: Агентство ОМС», то есть «Один Майор Сказал».

Но тем не менее, сопоставляя слухи, пришедшие по линии «ОМС», с вычитанными между строк в сводках Совинформбюро, мы в какой-то мере представляем себе масштабы развернувшейся битвы за Москву. Может быть, этим объясняются и наши непрерывные наступательные операции на реке Тосне? Стремлением отвлечь немецкие силы из-под Москвы или, во всяком случае, помешать немецкому командованию перебрасывать их туда из-под Ленинграда?

Не хочется верить в рассказы о паническом бегстве из Москвы всяких мелких и средних начальников, происшедшем несколько дней назад, 15–16 октября, о толпах паникеров, катившихся из столицы по шоссе на Горький, о заградительных рабочих отрядах, которые перехватывали драпунов, опрокидывали в канавы их автомобили. Трудно верится, потому что ничего подобного мы не знали у себя в Ленинграде.

В течение такого-то или в течение ночи на такое-то октября, читаем в газетах: «Наши войска вели бои с противником на Можайском, Малоярославецком, Волоколамском направлениях». Враг атакует Москву с запада и северо-запада. О том, что происходит у нас под Ленинградом, в центральных сводках говорится мало, а если и скажут иной раз, то скажут так: «Бои местного значения».