Том 6. Для радости нужны двое

Самолет затрясся на месте, большой деревянный пропеллер стремительно набирал обороты. Марии показалось, что прошла целая вечность. Наконец тронулись, и все быстрей, быстрей, все ближе к серым осыпям, вырастающим на глазах прямо-таки до гигантских размеров. Казалось, всё… Но самолет оторвался от земли и взмыл так близко от подножия осыпи, что Мария увидела пыль, поднявшуюся над остроугольной вершиной.

Первые четверть часа самолет круто полз вверх, и скоро в кабине стало холодно. Мария запахнулась концами пледа, подстеленного на сиденье кресла. Из-за гула мотора говорить было бессмысленно. Причудливо разграфленная земля внизу уходила все дальше, а в кабине становилось все холодней. Мария почувствовала освежающую, пьянящую разреженность поднебесья. Она не видела облачка, что летело прямо по курсу самолета, и, когда они вдруг очутились в его серой мгле, стало страшновато. Благо, это длилось не дольше двух минут – и снова ударил свет. Только крупные капли воды на стеклах фонаря еще несколько секунд свидетельствовали о том, что они побывали в облаке, но вскоре капли исчезли, оставив после себя только легкие кружочки пятен.

Наконец Антуан выключил мотор, и самолет словно повис в воздушном потоке, медленно спускаясь по нему, как по отлогому склону.

– Замерзли?

– Почти.

– Возьмите наушники внутренней связи, чтобы вы могли командовать мной в полете. – Антуан протянул через плечо круглые мягкие наушники и точно такие же надел на себя.

– Как меня слышите?

– Не кричите.

– Ясно. А теперь повелевайте, куда мы двинем.

– В Сахару! – не задумываясь, выпалила Мария.

– Она большая.

– Я в курсе.

– А вы бывали в Сахаре?

– Да.

– Тогда нам нужно хотя бы перелететь горы Берегового Атласа. – Он включил двигатель и, медленно разворачиваясь по большой дуге, стал наращивать скорость. Теперь солнце осталось справа и не мешало обозревать землю под крылом. Они летели не выше пятисот метров, и это было прекрасно – вся земля как на ладони. У северных отрогов серо-желтых выжженных гор Антуан заметно поднял самолет, но, едва они перелетели высшую точку, заскользил по южным склонам все ниже и ниже. Скоро Мария поняла, что он гонится за стадом газелей, то ловко накрывая их тенью от самолета, то будто отпуская на волю.

– Эй! – Мария постучала кулачком по затянутой в кожу спине пилота. – Прекратите!

– Я просто хотел, чтобы вы рассмотрели их поближе.

– Я рассмотрела, – с открытой враждебностью в голосе сказала Мария. – Вам нравится преследовать беззащитных?!

– Не очень.

– Слава богу! А то я решила, что вы не только нахал, но еще и садист!

– О, мадемуазель Мари, я иногда бываю редкой сволочью, но чаще всего не от жестокосердия, а по глупости.

– Ее у вас в избытке!

– Не кричите, я вас прекрасно слышу. Кстати сказать, в наушниках ваш голос становится каким-то мяукающим.

– А ваш лающим.

Мария не стала продолжать разговор, хотя пикировка с Антуаном приятно щекотала ей нервы. Замолчал и Антуан. Теперь он выровнял самолет и летел без всяких фокусов, как и было приказано, в Сахару.

– И откуда вы взялись на мою голову? – наконец не выдержала Мария.

– Я отвозил почту в дальний форт и через четверть часа должен был приземлиться на базе, но неожиданно мы встретились… – миролюбиво отвечал Антуан.

Внизу показалась так называемая «гамада» – каменистая равнина, похожая с высоты на стиральную доску. Разновысокие камни вздымались на ней гребень за гребнем. В основном это был черный гранит, целое море гранита. Марии стало не по себе. Почему-то мелькнула мысль, что если вдруг откажет мотор…

– Вон впереди начинается серир, – словно уловив ее тревогу, сказал Антуан.

«Серир», а по-русски «галька», действительно поплыл под крылом совсем скоро, но на душе у Марии легче от этого не стало.

– А мы не прошли точку возврата?

Антуан ничего не ответил и снял наушники. Мария поняла, что пилот чем-то обеспокоен, к чему-то прислушивается. Она тоже сняла наушники. Не зря ведь на танковом заводе «Рено» ее звали «слухачкой».

– Размололо подшипник? – громко спросила Мария, настолько громко, что он не мог не услышать.

Пилот молча переложил рули и стал разворачиваться строго на запад, прямо к солнцу, стоящему уже очень низко у горизонта и совсем не маленькому, не белому, как час назад, а большому багровому величественному светилу. Там, на западе, было их спасение, был аэродром, до которого не долетел Антуан всего километров тридцать, когда увидел на белой известняковой дороге белый кабриолет Марии…

– Так мы прошли точку возврата?

– Сейчас это не имеет значения. У нас еще есть минут пятнадцать… я наберу максимальную высоту, может, поймаем поток и дотянем как можно дальше…

Мария глянула вниз. Серое море гальки простиралось под ними на многие километры. Мелькнуло несколько вади – пересохших рек, похожих сверху на поваленные голые деревья с кривыми ветками. Еще со времени своего похода в Сахару, с далекой юности, она знала эти неоглядные гиблые места «серир»: здесь караваны пролагают свои пути только по краю, сюда не залетают даже птицы.