Том 6. Драматические произведения 1840-1859

Успех ли посредственного водевиля Григорьева или желание украсить бенефис приезжей знаменитости, который может привлечь в театр самую высокопоставленную публику, комическим выступлением Мартынова внушили эту идею театральной администрации, но к Некрасову, ставшему уже известным литератором, редактору «Современника», обратились с просьбой приспособить его водевиль «Актер» для специального спектакля. Бенефис Григорьева 1-го, во время которого Мартынов в водевиле «Мнимая Фанни Эльслер» танцевал качучу, состоялся 8 ноября 1848 г., бенефис Фанни Эльслер на сцене Большого театра — 16 января 1849 г. Очевидно, для бенефиса балерины, во время которого предполагалось исполнение «Актера» Перепельского (Некрасова) (до этого он уже ставился на сцене Александрийского театра — 3, 4 и 6 января 1849 г.) и был переделан конец водевиля. В бенефис Ф. Эльслер исполнялись балет Ц. Пуни «Катарина, дочь разбойника» с ее участием и «Актер» Некрасова. Та же программа была повторена 4 февраля 1849 г. 6 февраля 1849 г. «Актер» был снова исполнен в сочетании с балетом: в «Эсмеральде» Ц. Пуня выступала Ф. Эльслер, в «Актере» главные роли исполняли П. И. Григорьев (Кочергин) и В. В. Самойлов (Стружкин).

Вероятно, от имени театральной администрации к Некрасову с просьбой о переделке конца водевиля обратился его старый знакомый, водевилист, артист и с 1838 г. режиссер Александрийского театра Н. И. Куликов, а доме которого Некрасов бывал в начале 1840-х гг. (см.: Воспоминания о Некрасове М. И. Писарева. — Новости, 1902, 25 док., № 355). Пути Некрасова и Куликова к этому времени резко разошлись. А. И. Шуберт вспоминает, что брат ее, Куликов, жаловался, что Некрасов, став известным литератором, «забыл <…> хлеб-соль» семьи Куликовых, при этом Шуберт поясняла, что в семье Куликовых не было подлинно радушного отношения к бедствовавшему молодому Некрасову. (Шуберт А. И. Моя жизнь, с. XLVIII–XLIX). Но не личные обиды, а причины принципиального характера разделили Некрасова и Куликова. После 1848 г., когда на передовую русскую литературу и журналистику обрушился цензурный террор, Куликов поспешил продемонстрировать свою лояльность, сочинив пасквильный водевиль «Школа натуральная», направленный против реалистической литературы. Однако отказать администрации Александрийского театра Некрасов не счел возможным. Узнав, какие исполнители будут участвовать в спектакле, он приписал сцену, комическая ситуация которой была предопределена, назвав героев именами исполнителей, назначенных для участия в спектакле, и не затруднив себя даже тем, чтобы вспомнить имена персонажей (героиню он просто обозначает как «дочь»).

Вероятно, во время подготовки варианта окончания пьесы, предназначенного для исполнения в бенефис Эльслер, в текст ЦР были внесены некоторые изменения. В явл. 2 в речах Итальянца и Кочергина были зачеркнуты упоминания Наполеона. Эльслер имела репутацию бонапартистки; к тому же распространенная во французской прессе легенда о тайной связи Эльслер с рано умершим сыном Наполеона герцогом Рейхштадтским могла возбудить мысль о «бестактности» упоминаний Наполеона во время бенефиса балерины. Изъята была и реплика Итальянца: «…нога сломай Тальони… ну, куда без ноги годится Тальони…» (см. выше, с. 132). Упоминание о сломанной ноге, без которой никуда не годится балерина, очевидно, тоже было признано неуместным. В нескольких случаях вместо статуэтки Тальони упоминалась статуэтка Фанни. Все эти изменения были произведены небрежно и непоследовательно.

На этом же этапе работы над водевилем на специальном листе в конце рукописи был вклеен новый вариант куплета Итальянца из явл. 12 (см. выше), в котором было дано более распространенное изложение мысли об успехе статуэток Эльслер и Тальони (см.: Другие редакции и варианты, с. 570–572).