Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь

Я не мог найти здесь увертюру Оберона»…— «Оберон (1826) — последняя опера немецкого композитора Карла Мариа Вебера (1786–1826) на волшебно-рыцарский сюжет по поэме Виланда. В Петербурге «Оберон» Вебера был дан немецкими артистами в концертном исполнении 12 декабря 1837 г. и 22 февраля 1838 г. (Тургенев жил в то время в Петербурге) и вызвал к себе интерес меломанов (Художественная газета, 1837, № 24; Сев Пчела,1838, № 13; автором статьи во второй из названных газет был скрывшийся под псевдонимом В. Ф. Одоевский. — См. ОдоевскийВ. Ф. Музыкально-литературное наследие. М., 1956, с. 150–153), но широкой популярностью пользовалась только увертюра в переложении для рояля, ставшая излюбленной репертуарной пьесой. Введенная в моду «Soci'et'e des concerts» Парижской консерватории, эта увертюра, отличавшаяся увлекательной силой и огнем, превосходящая предшествующие увертюры Вебера драматическим единством композиции, в конце 30-40-х годах нередко исполнялась и в Петербурге иностранными и русскими пианистами (там же, с. 175–176). В Париже «Оберон» полностью был поставлен лишь в 1852 г.

Луна плывет высоко над землею…— Для романса Паншина Тургенев воспользовался собственным стихотворением, посвященным А. Н. Ховриной (1840), оставшимся в то время не напечатанным (см. наст. изд., т. 1, с. 314, 536). Стихотворение это навеяно чтением Гейне («Der Mond ist aufgegangen» из цикла «Die Heimkehr», 1823–1824); оно начинается свободным переложением первых четырех строк немецкого подлинника (Тургенев сам указывает на это в черновом автографе «Дворянского гнезда»). Впоследствии это стихотворение стало хрестоматийным (см. его, например, в «Русской музе» П. Ф. Якубовича-Мельшина под № LVII) и действительно было положено на музыку И. Калашниковым в 1881 г.

…Шекспира в шлегелевском переводе.— Речь идет о ставшем в Германии классическим стихотворном переводе драматических произведений Шекспира, выполненном Августом Вильгельмом Шлегелем (Shakespeares Dramatische Werke, "ubersetzt von A. W. Schlegel. Berlin, 1797–1810). Указание Тургенева, что Лемм читал Шекспира именно в этом переводе, следует рассматривать не только как хронологическое; на всем этом переводе лежит колорит романтического восприятия Шекспира.

Anch’io sono pittore(Я тоже художник). — По итальянской легенде, эти слова произнес художник Антонио Корреджо (1494–1534) перед одной из картин Рафаэля.

…раздушенная амброй `a la Richelieu…— Тургенев имеет в виду Луи Франсуа Армана Ришелье (1696–1788), маршала Франции, который был более известен своими скандальными похождениями и интригами как светский повеса, щеголь и законодатель мод времен регентства и Людовика XV. Апокрифические «мемуары» маршала Ришелье (1790) дают типические картины разложения французской аристократии перед революцией. А. Брийа-Саварен в своей «Физиологии вкуса» (1825) упоминал, что если смолистый и резкий «запах амбры, употреблявшейся вместо духов, мог казаться вредным некоторым имеющим изысканные восприимчивые нервы, то принятая внутрь амбра считалась тонизирующим и веселящим средством», и что «маршал Ришелье имел обыкновение жевать ароматические таблетки из амбры» ( Brillat-SavarinA. Physiologie du go^ut, ou M'editations de gastronomie transcendante. Paris, 1838, p. 418).

…эмалевой табакеркой работы Петито…— Эмалевые табакерки, расписанные знаменитым живописцем по эмали Петито (Jean Petito, 1607–1691), были в моде во Франции при дворах королей Людовика XV и Людовика XVI. После революции 1789 года многие из этих табакерок, вывезенные эмигрантами, попали в Россию. В первые годы XIX века в Петербурге пользовалась известностью и вызывала разнообразные толки обширная коллекция табакерок Петито, принадлежавшая польскому графу Валицкому ( БулгаринФ. Воспоминания. СПб., 1846, Ч. 2, с. 118).

…Волтер в голове сидит.— Провинциальных русских вольтерьянцев Тургенев описывал неоднократно, в частности — в рассказе «Мой сосед Радилов», где имя французского просветителя герой упоминает с той же акцентовкой, типичной для человека, не знающего французского языка (см. наст. изд., т. 3, с. 56), и в повести «Три портрета», основанной на семейных преданиях о роде Лутовиновых (см. статью М. В. Португалова «Тургенев и его предки в качестве читателей» в его книге «По тургеневским местам». М., 1924, с. 22–23).