Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь

Пожалуй, столь же примечателен отзыв Ф. М. Достоевского о «Накануне». Правда, представление о нем слагается лишь из косвенных данных. В письме А. Н. Плещеева к Достоевскому от 17 марта (1860 г.) читаем: «Я на тебя, братец ты мой, очень сердит, за твой отзыв о романе Тургенева. Что за ярлычки ты везде находишь. После этого — не смей художник выставить ни одного типа, служащего представителем известной породы людей, известного класса общества, все ярлычки. И почему так легко жить болгару, посвятившему себя великому делу освобождения родины? Не знаю, легко ли ему жить, но я бы желал пожить такой жизнью. Непосредственным натурам, цельным, не подточенным анализом и рефлекторством, не путающимся в разных противоречиях, жить, конечно, если хочешь, легче… но когда эти натуры несут на плаху головы во имя любви к правде — ужели они менее гамлетов и гамлетиков достойны сочувствия? А что натуры практические, деятельные не любят по большей части искусства — это факт, повторяющийся беспрестанно в действительности. Тургенев взял этот факт и был вправе так сделать. Он вовсе не хотел сказать, что эти люди не могут или не должны любить искусства. Но показал только, что есть на самом деле. Артистические натуры по большей части — не деятели» (Достоевский Ф. М. Материалы и исследования / Под ред. А. С. Долинина. Л., 1935, с. 451–452). Комментируя эти возражения Достоевскому, А. С. Долинин отметил: «Как видно из слов Плещеева, Достоевский отнесся к этому роману отрицательно из-за главной фигуры: болгарина Инсарова, сухого, ничего не понимающего в искусстве, идущего прямо к своей цели без всяких сомнений и колебаний» (там же, с. 492). Можно полагать, что отношение Достоевского к не колеблющемуся, ни в чем не сомневающемуся Инсарову было во многом прямо противоположным его отношению к Базарову — герою следующего романа Тургенева (см.: наст. изд., Сочинения, т. 7).

В периодической печати роман Тургенева породил настоящий поток критических статей. 27 мая (8 июня) 1860 г., в письме к Фету, Тургенев сетовал по этому поводу: «Кстати, когда прекратятся статьи о „Накануне“? Это нечто вроде эпидемии. Пора бы оставить эту штуку в покое».

Обсуждение романа велось в основном по двум главным направлениям. Подавляющее большинство критиков с разных позиций, но почти в один голос выражало недовольство неполной обрисовкой, в «Накануне» Инсарова как носителя идеи гражданского служения родине. С другой стороны, сравнительно немногочисленная, но очень активная часть критики, тяготевшая к охранительному лагерю, осуждала поведение Елены, находя его безнравственным с точки зрения условной морали. Впрочем, в некоторых статьях претензии к Тургеневу в связи с изображением Инсарова и Елены высказывались одновременно и в крайне резкой форме. Разноречив в истолковании сущности этих центральных образов придало критическому обсуждению романа в целом характер ожесточенной полемики.

Первая статья о «Накануне», появившаяся в газете «С.-Петербургские ведомости», отличалась еще спокойным и благожелательным тоном. Ряд высказываний в ней свидетельствовал о том, что ее анонимный автор был лицом, хорошо осведомленным о противоречивом отношении к роману в различных слоях общества. Так, например, говоря о том, что «Елена — лучшее создание его (Тургенева), да и вообще лучшая русская женщина, какую мы встречали в русской литературе со времени пушкинской Татьяны», критик продолжал: «А между тем, эта светлая личность произвела в чопорной части нашей публики довольно сильное негодование <…> Мы, конечно, не вступим в пререкание с этими поклонниками ложной нравственности, с этими Тартюфами в юбках и фраках» (СПб Вед, 1860, № 48, 5 марта, с. 230). Эта отповедь защитникам «ложной нравственности» была высказана за несколько дней до их открытого нападения на Тургенева в печати. Характеристика художественных особенностей романа в этой статье напоминает приведенный выше отзыв В. П. Боткина. «К „неоцененным достоинствам“ романа, — отмечалось в ней, — принадлежат подробности, передавать которые своими словами невозможно, да и грешно. Первое впечатление, производимое чтением этого нового произведения г. Тургенева — неотразимо <…> „Это — соната Бетховена“, — сказал нам один знакомый, прочтя „Накануне“, и мы находим, что он не совсем неправ…». Вместе с тем критик выражал несогласие с идейной концепцией романа. Он отказался признать в Инсарове «живой укор нашей недеятельности», так как, по его мнению, этот герой «ничем не приобрел права на то, чтобы сделаться нашим образцом: он ничем фактически не заявил своей деятельности; вся жизнь его была только приготовлением, стремлением».