Том 6. Я пришел дать вам волю

“В память о времени, когда я как зам.директора музея истории донского казачества консультировала Василия Макаровича в его работе над романом и киносценарием, у меня остались книги, подаренные писателем. На титуле журнала «Сибирские огни», где был впервые опубликован роман «Я пришел дать вам волю», Шукшин написал: «Лидии Александровне с глубоким уважением и признательностью за помощь. Василий Шукшин» а на книге рассказов «Земляки» осталась запись: «Лидии Александровне на добрую память. Спасибо за помощь – даст бог, заговорит наш Стенька... Василий Шукшин».

Такая присказка была у Василия Макаровича – «даст бог». Помню, говорил мне, когда возвращались из поездки в станицу Кочетовскую к Виталию Александровичу Закруткину:

– Даст бог, осилю этот фильм, за Пугачева примусь.

Я обрадовалась:

– Вот было бы замечательно! Ведь это такой человек был, что Огарев мечтал пойти в адъютанты к новому Пугачеву, появись только он.

Лицо Шукшина сразу стало серьезным и даже как-то посуровело:

– Как вы сказали? В адъютанты?

И задумался Василий Макарович, замолчал. Как бы отстранился. Но я уже привыкла к этой его особенности...

Впервые Шукшин приехал на Дон весной 1966 года. Позади уже было путешествие по Волге – от Ульяновска до Астрахани, а впереди – поездка на Соловецкие острова, где молодой Степан побывал на богомолье...

В станице Старочеркасской, насчитывающей от роду 400 лет и когда-то звавшейся городом Черкасском, Шукшина интересовало все, что роднит эту деревню, столицу донских казаков, со Степаном Тимофеевичем. Это и предполагаемое место тогдашнего майдана, и Воскресенский собор, разумеется, и песни, оставшиеся от прадедов.

Я рассказывала Шукшину одну легенду за другой... О цепях, в которые был закован Разин домовитыми казаками перед тем, как отправить его на казнь в Москву. О том, будто Степан Тимофеевич, томясь в старочеркасской колокольне, сумел порвать цепи, нарисовав перед этим на стене лодку, и как он уплыл на ней неведомо куда... А еще до сих пор живет на Дону поверье, что гремят по ночам цепи Степана. Может быть, именно тогда рождалось у Шукшина образное видение того, что станет эпизодом в будущем киносценарии, главой в романе? Кто знает...

Вернувшись в Новочеркасск, Шукшин снова и снова ходил по залам нашего музея, подолгу стоял перед экспонатами, характеризующими разинское время. Я хорошо изучила ту эпоху, не раз выезжала на раскопки Кагальницкого казачьего городка под Константиновском, где, как предполагают некоторые историки, Степан Разин обосновался со своими сторонниками после персидского похода. Сюда стекался голодный люд в его войско, здесь он и нашел себе недолгое пристанище после поражения у крепостных стен Симбирска.

Я подготовила Василию Макаровичу длинный список литературы. Я уже поняла, что ни одного названия в этом списке Шукшин при его дотошности не пропустит. Так и оказалось. С крестьянской основательностью, добросовестностью ученого исследовал Шукшин далекую эпоху Разина, и мы, сотрудники музея, были прямо-таки покорены этими качествами Шукшина и даже просили его кое-чем поделиться с музеем после окончания работы над фильмом.

Вот отрывки из письма, которое Василий Макарович отправил мне в октябре 1968 года:

«Получил Ваше письмо. Отвечаю из больницы (воспаление легких), поэтому не смогу быть обстоятельным в ответах, как хотелось бы. Дела наши (зная Вас как активного «разинца») – в общем, хорошие. По весне должно быть, «поднимемся». Материалы интересные для Вашего музея, конечно, будут (они уже есть). И, конечно же, все наиболее ценное мы сможем потом передать в Ваше распоряжение.