Том 6. Индийские рассказы. История Гедсбая. Самая удивительная повесть в мире и другие рассказы

Но Гулла Кутта Мулла не обратил на это никакого внимания. Он знал, что растяжимость терпения правительства так же велика, как длина солнечного дня, но он не принял в расчет того, что руки правительства длинны, как зимняя ночь. Много месяцев спустя, когда на границе был мир и во всей Индии царило полное спокойствие, индийское правительство вспомнило среди своего сна о Гулла Кутта Мулле, укрывавшемся в Берзунде вместе с тринадцатью нарушителями закона. Двинуть против него хотя бы один полк — о чем газеты сейчас же донесли бы, как о начале войны, — было бы в высшей степени неполитично. Время требовало быстрых, но секретных действий, а главное — без всякого кровопролития.

Надо вам сказать, что вдоль всей северо-западной границы Индии расположено около тридцати тысяч пехоты и кавалерии, в обязанности которых входит наблюдение за границей и поддержание порядка и спокойствия среди пограничных племен. Они постоянно перемещаются, сменяя один уединенный пост на другой, такой же; они всегда готовы за десять минут после получения приказа собраться в поход, и всегда находятся или накануне надвигающегося события, или только что по окончании его, поэтому их жизнь так же напряжена, как их мускулы, и газеты никогда ничего не пишут о них. Вот среди этих-то войск правительство и набирает себе людей для важных экспедиций.

Однажды вечером на станции, где конный ночной патруль стреляет вместо оклика и пшеница волнуется большими голубовато-зелеными волнами под нашей холодной северной луной, офицеры играли на бильярде в глинобитном здании клуба, когда неожиданно пришел приказ отправляться на плац для ночного ученья. Они поворчали и пошли собирать своих людей, ну, скажем, сотню английской пехоты, две сотни гурков и сотню самой лучшей на свете туземной кавалерии.

Когда они собрались на учебном плацу, им было объявлено под секретом, что они должны тотчас же отправиться в Берзундские горы. Английской пехоте было приказано расположиться по склонам гор со стороны долины, гурки должны были занять вход в ущелье и «западню», а кавалерии предстояло проделать длинный и трудный путь в обход горы для нападения в случае какого-нибудь затруднения на людей Муллы с тыла. Но при этом было приказано стараться обойтись без борьбы и без шума. Наутро они должны были вернуться вместе со связанным Муллой и тринадцатью преступниками, не истратив ни одного патрона. Если все окончится успешно, никто не будет знать об этом деле, но неудача могла вызвать небольшую пограничную войну, в которой Гулла Кутта Мулла мог сыграть роль популярного вождя в борьбе с чересчур зазнавшейся высшей властью вместо того, чтобы оставаться обыкновенным пограничным разбойником.

Вслед за этим наступило молчание, прерываемое только щелканьем компасных иголок и хлопаньем крышек хронометров, когда начальники колонн устанавливали направление и условливались о месте встречи.

Пять минут спустя плац опустел; зеленые куртки гурков и плащи англичан слились с темнотой, и кавалерия умчалась вперед, навстречу слепящей глаза измороси.

Что делали гурки и англичане, об этом мы расскажем позже. Трудная работа выпала на долю лошадей, так как было приказано держаться в стороне от селений и пробираться в горах. Многие из кавалеристов были уроженцы тех мест и стремились сразиться со своими земляками, а некоторые офицеры уже предпринимали по собственной инициативе неофициальные экскурсии в эти горы. Они пересекли границу, нашли высохшее русло реки и проскакали галопом вверх, прошли через каменистое ущелье, под покровом темноты рискнули пересечь низкий хребет, обогнули другой, оставляя глубокие следы от подков в засеянной чем-то почве, затем продолжали свой путь вдоль нового русла, молясь в душе, чтобы никто не услышал топота их коней, и так шли под дождем и в полной тьме, пока не оставили Берзунд с его кратером несколько позади себя и не убедились, что пора подойти к нему. Подъем на гору, возвышавшуюся в тылу Берзунда, был крут, и они остановились, чтобы передохнуть в широкой ровной долине у подножия горы, т. е., вернее сказать, люди остановились, но лошади, разгоряченные трудной дорогой, не хотели стоять. Раздалась нехристианская речь, звучавшая еще неприятнее от того, что она произносилась шепотом, и можно было услышать, как в темноте скрипели седла.

Субалтерн в арьергарде одного отряда повернулся в седле и сказал очень тихо:

— Картер, скажите ради бога, что вы там делаете? Стяните ваших людей ближе ко мне.

Ответа не было. Наконец какой-то рядовой ответил:

— Картер-сахиб впереди нас, а не сзади. За нами нет никого.

— Нет, есть, — сказал субалтерн, — сзади идет эскадрон.

Тут подъехал командовавший отрядом майор и сердитым шепотом, призывая проклятия на голову субалтерна Галлея, того, который только что говорил, сказал ему:

— Смотрите хорошенько за своим арьергардом. Некоторые из ваших проклятых воров уже улизнули. Они впереди всего эскадрона. Все вы тут только глупые, и больше ничего!..

— Прикажете мне сделать перекличку моих людей, сэр? — хмуро спросил субалтерн, который чувствовал себя вымокшим и продрогшим.