Том 6. Казаки

— «Хорошо, положи туда».

— «Да что не зайдешь?» прибавилъ Ванюша ласково и указывая на самоваръ: «милости просимъ».

— «Самъ надувайся», презрительно сказала Марьяна и, отвернувшись, скорыми бодрыми шагами пошла по улиц.

Гавриловна уже истопила печь и устанавливала горшки, когда вошла ея дочь.

«Господи Iисусе Христе сыне Божiй, помилуй насъ!»

— «Аминь», сказала Гавриловна.

— «Здорово, матушка; дешь за дровами?»

— «Надо хать, дитятко, Улита зайти хотла, да, я чай, не управилась еще. Али нужно теб чт`o?»

— «Н. Дома дловъ нтъ, я съ тобою поду».

— «Ну, спаси тебя Христосъ.

Марьяна переобулась, надла материны сапоги, вышла на дворъ, вывела воловъ, надла ярмо, и, захвативъ топоры, мать съ дочерью выхали за ворота. Марьяна отказалась пость и вообще была неразговорчива. Въ лесу молча и сильно работала, влзая на деревья и сильными руками обрубая сучья. Гавриловна замтила, что дочьк не по себ, но не спрашивала о причин. Для нея причина эта была давно извстна. Гавриловна считала Марьяну совершенно счастливой. У нея были теперь два быка, буйволица, другой садъ, который купилъ ей Олнинъ. Одно только: злодй Кирка мучалъ ее тмъ, что пропадалъ и конца не длалъ. Чтобы Олнинъ могъ перестать любить ея красавицу, этаго она не могла думать. —

Когда арба была наложена верхомъ и бабы ввели быковъ, къ нимъ подошла Устинька, которая тоже набирала дрова.

— «Страсти какія, матушки!» сказала она. «Сейчасъ Назарка верхомъ прибжалъ, сказывалъ, абреки переправились, веллъ домой хать. Еще сказывалъ»... Устинька отвела Гавриловну въ сторону и тихо стала говорить ей, такъ что Марьяна, заворачивающая быковъ, не слыхала ее. «Правда ли, нтъ ли, сказывалъ: съ абреками Кирку видли наши казаки. Господи помилуй, что длать!»

— «Иди что ль, мамука!» крикнула Марьяна. Устинька и старуха подошли къ арб и пошли за ней. Въ лсу послышались три выстрла.

— «Батюшки мои свты», заговорила Устинька: «абреки и есть!» и побжала впередъ къ своей арб. Гавриловна шла сзади и молча вздыхала, Марьяна скорй погоняла быковъ. Выбравшись изъ лсу на дорогу, она влзла на арбу. Старуха пошла впередъ. —

Вернувшись домой, он пообдали. Марьяна влзла на печку, старуха убравшись, влзла къ ней и принесла ей смячекъ.

— «На, пощелкай, Марьянушка», сказала она, подавая съ той особенной лаской, съ которой обращаются съ больнымъ ребенкомъ.

Марьяна взяла. Старуха стала вздыхать:

— «Охъ-охъ-охъ, Марьянушка, грхи наши тяжкіе! Что скучна, Марьянушка? Аль что слышала?

— «Чего слышать?»

— «Вотъ ты съ своимъ конца не длаешь. Женится — не женится, хоть бы одинъ конецъ.

— «Матушка, (строго) не говори мн этаго; не женится, — все любить буду. Не хочу я сама жениться, коли ему не люба, какъ раба служить ему буду», говорила Марьяна, которая нынче ночью только напоминала ему объ общаніи и зато поссорилась съ нимъ. Она не хотла чтобы чужіе вмшивались въ ея міръ. — Теб что? разв не одарила всхъ васъ».

Старуха оскорбилась. «Да вотъ ты живи такъ, а Кирка-то не забылъ. Говорятъ, вчерась его съ партіей видали, придетъ сюда, — все жена ты его.»

— «Какъ же придетъ! А придетъ, такъ я сама выдамъ его».

Она ушла домой.

*II. [ВАРИАНТЫ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ.]

* №1. БГЛЕЦЪ

Глава 1-я. Марьяна.

— «Поздно вы встаете», сказалъ Офицеръ въ кавказской форм, подходя къ крылечку чистой казачьей хаты и приподнимая фуражку. —

— «Разв поздно?» отвчалъ молодой человкъ въ черномъ, бешмет, сидвшій на крыльц за стаканомъ чаю. «Не хотите ли?» прибавилъ онъ.

Офицеръ взошелъ на крыльцо и крпко пожалъ руку, которую небрежно протянулъ ему молодой человкъ, продолжая смотрть въ противуположную сторону двора. —

«Какой теперь чай, батюшка, ужъ для меня и адмиральской часъ настаетъ». —

— «Никита! подай водки!» сказалъ молодой человкъ, не отрывая глазъ отъ предмета, за которымъ онъ слдилъ такъ пристально. —