Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Чувствительный человек, услышавший, что его видели в самый момент кражи, впадает в кому. Лицо его удлиняется. Руки и ноги цепенеют. Галстук съезжает на сторону, манжеты прячутся в рукава. Словом, на какое-то время он никуда не годится.

В сущности, хорошо, что мы не показывали вам все это. Если читатель представит роденовского Мыслителя, одевшегося к обеду, общее впечатление он получит. В данный момент жизнь начала возвращаться к Хьюго, а с нею — и разум.

Мужчине тут не разобраться, думал он, нужен тонкий ум женщины. Он побежал к телефону. Он набрал Матчингем-холл и сказал дворецкому, чтобы тот попросил мисс Миллисент Трипвуд. Дворецкий не без укора ответил, что мисс Миллисент пьет бульон. Хьюго не без остроумия заметил, что это ему безразлично, хоть бы она в бульоне купалась, и чуть не прибавил: «Презренный раб». Потом он приник к трубке и, наконец, услышал нежный, но беспокойный голос.

— Хьюго?

— Миллисент?

— Это ты?

— Да.

— Что случилось?

— Все пропало.

— Что именно?

— Сейчас скажу, — пообещал он, и сказал.

— Не может быть!

— Может.

— О, Господи!

Они помолчали. Хьюго ждал, уже сомневаясь в женском уме.

— Хьюго!

— Да.

— Как нехорошо!

— Да.

— Остается одно.

Хьюго вздрогнул. Одного вполне хватило бы.

— Ты слушаешь?

— Да.

— Так вот, я скажу дяде Кларенсу, что ты ее нашел.

— Я?

— Нашел, идиот!

— Как?

— Ну, нашел в этом фургоне.

— Ты что, не слышала? — чуть не плача проговорил Хьюго. — Пилбем нас видел.

— Знаю.

— Что же делать?

— Отрицать.

— Э?

— Отрицать, и все.

Хьюго вздрогнул. Да, это дело.

— Это дело! — крикнул он в трубку. — Пойду скажу Пилбему, что, если он хоть вякнет, я его задушу.

— Очень хорошо. А я пойду к дяде Кларенсу. Наверное, он захочет с тобой поговорить.

— Минуточку! Миллисент!

— Да?

— Когда я ее нашел?

— Десять минут назад, перед обедом. Гулял, проходил мимо и услышал странный звук. Смотришь, а она там. Ты побежал мне звонить.

— Миллисент! Минуточку!

— Да?

— Старик подумает, ее украл Бакстер.

— Прекрасно. Ну, держись. Я сейчас.

Хьюго снова стал ждать и наконец услышал что-то вроде кудахтанья.

— Кук-кук-кук…

— Да, лорд Эмсворт?

— Кук… Кармоди!

— Да, лорд Эмсворт.

— Вы ее нашли?

— Да, лорд Эмсворт.

— В его фургоне?

— Да, лорд Эмсворт.

— Ой, Господи!

— Да, лорд Эмсворт.

До сих пор беседа шла легко, но Хьюго понял, что надо прибавить еще что-то. Во всякой судьбе есть приливы; такой — не повторится. Он дважды глотнул и начал:

— Лорд Эмсворт, воспользуюсь случаем, чтобы вам кое-что сказать. Это вас удивит, надеюсь — не огорчит. Мы с вашей племянницей Миллисент любим друг друга и просим у вас разрешения пожениться. Я небогат. Строго говоря, у меня ничего нет, кроме жалованья. Но мой дядя, сэр Лестер, владеет Лестер-холлом в Вустершире… надеюсь, вы слышали? С большой дороги налево, мили две… Так вот, владеет, а я — наследник. Да, он здоров, но ведь немолод, а всякая плоть — трава.[64] Так что у меня будет дом, и парк, и доход с земель. В общем, Миллисент я прокормлю, а если бы вы знали, как мы любим друг друга, вы бы не препятствовали нашему счастью. В общем, вы согласны, лорд Эмсворт?

Трубка не отвечала, словно граф онемел от ужаса. Потом он шесть раз сказал: «Алло!», два раза — «Это вы?», и Хьюго подумал, что такая прекрасная речь пропала втуне.

Печаль его уменьшил голос Миллисент:

— Алло!

— Алло?

— Хьюго, что тут делается!

— Я ему все сказал.

— А он сказал нам: «Да, да, да, да. Замечательный молодо? человек. Всегда мне нравился». Я сказала: «Можно мне выйти за него замуж?» Он сказал: «Замуж? Конечно, конечно, конечно, всенепременно». Тете Констанс стало плохо, дядя Галли на нее рассердился, а дядя Кларенс все говорит: «Конечно, конечно». Не знаю, что думает Парслоу. Он глядит в потолок и пьет портвейн. Ну, пойду. Держись. Я сейчас.

Человек, чье счастье и несчастье качаются на весах за три мили от него, трубку не повесит. Хьюго напряженно застыл, словно слушал по радио о матче, на который держал пари. Но разудалый голос напомнил ему, что есть и другие люди, и, обернувшись, он увидел Пилбема.

Тот был доволен жизнью. Он слегка покачивался, а улыбка его была шире, чем она бывает у трезвенников.

— Привет! — сказал Перси Пилбем. — Вот вы где, дорогуша! Хьюго вспомнил, что должен ему кое-что сказать.

— Эй, вы! — крикнул он.

— Да, дорогуша?

— Хотите, чтобы я растер вас в пюре?

— Нет, дорогуша.

— Тогда слушайте. Вы меня со свиньей не видели. Ясно?

— Я же видел!

— Нет.

Перси Пилбем проявил не только понятливость, но и добросердечие.

— Ни слова больше! — сказал он. — Я вас понял. Все ясно, дорогуша, все ясно.

— Вот и запомните.

— Какой разговор! Запомню, дорогуша, запомню. Хочу прошвырнуться. Компанию не составите?

— Идите к черту!

— Хорошо, хорошо.

Он неуверенно направился к выходу, а в трубке раздался голос:

— Хьюго?

— Да?

— Хьюго, миленький, мы победили! Дядя Кларенс сказал «Конечно» пятьдесят пять раз, а тете Констанс он посоветовал не лезть в чужое дело. Он — ангел.

— Как и ты.

— Я?

— Да.

— Нет, это ты — ангел.

— Ты, — сказал Хьюго с весомостью опытного богослова.