Том 6. Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война

Язык — как воздух: его замечаешь только тогда, когда его не хватает, т.-е. когда окружающая речь не связывает тебя с людьми, а отделяет от них. Румынский язык исходит от латинского корня, но в нем 20–30% славянских слов. Я посетил здесь рабочее собрание, единственное политическое собрание на этой неделе, и благодаря тому, что я в общем и целом представлял себе ход мыслей оратора, смысл его речи выступал передо мной, как очертания предметов в сумерки. Но, слушая разговорную, не ораторскую речь, остаешься совершенно беспомощным. Неожиданный эффект для русского уха дают яркие славянские, иногда привычно-русские слова, выделяющиеся из основного латинского потока речи. "Tovarasi, — говорит оратор, — rasboiul precare oligarhia noastra l'a provocat in numele prestigiului national…" и т. д. Это значит: "Товарищи, война, которую наша олигархия провоцировала во имя национального престижа"… Товарыши (так произносится) означает товарищи; разбой — война; ul (rasboiul) — определенный член. Наряду со словом sever, суровый, имеется слово nemilostiv. В то время как румынское rasboi означает война (бой), наше слово разбой переводится brigandage. Сочетание романского со славянским осложняется еще тюркскими и финскими элементами. В румынском языке есть немало венгерских и турецких слов. Эта амальгама романского, славянского и урало-алтайского со значительной примесью праарийского (цыганского) и семитического (еврейского) составляет физиономию не только румынского языка, но и всей румынской культуры.

Довольно большой процент общественной прислуги Бухареста (извозчики, кельнера, портье, посыльные) знает русский язык. Среди извозчиков господствующее положение занимают русские скопцы, широкобедрые, безбородые, с заплывшими лицами и отроческими голосами. У них лучшие лошади, лучшие экипажи и лучшие армяки с шелковыми лентами. Армяки русские, плисовые, настоящие, каких мне не доводилось видеть уже несколько лет… Вчера я отвозил в автомобиле на вокзал письмо, чтобы попасть к поезду. С шофером долго и тщетно пробовал столковаться, предлагая ему обождать меня у подъезда. Как вдруг, что-то, очевидно, сообразив, шофер спрашивает:

— Обождать, значит, господин, прикажете?

— Так вы по-русски говорите?

— Да как же, ведь мы курские…

За последнее время скопцы продают своих лошадей и переходят на автомобили. Один из них жаловался мне, что военное министерство забрало у них при реквизиции тысячных коней и заплатило им по 500 франков. Посылали депутацию к министру, предлагали внести по 500 франков в казну, только чтоб их не трогали. Но министр отказал: "Денег у нас у самих много, нам лошади нужны"…

Скопцы-липовановцы принадлежат к числу наиболее выдающихся достопримечательностей румынской столицы. Они отмечены в неизбежном "Путеводителе по Ближнему Востоку" Мейера, и им посвящает страницу Leo Claretti в своих "Feuilles de route en Roumanie" ("Путевые записки в Румынии").

* * *

В 70-х и 80-х годах Румыния была одним из центров русской политической эмиграции. Но большинство разбрелось отсюда, — маленькая страна не вмещала их, — остались немногие, преимущественно уроженцы Бессарабии. Есть несколько крупных рестораторов из русских эмигрантов. Один из эмигрантов состоит ректором университета в Яссах. Другой давал уроки русского языка румынскому престолонаследнику, — без особенного успеха, — теперь заведует городской статистикой Бухареста…