Д. В. Григорович в письме из Ниццы от 30 декабря 1887/11 января 1888 г. отмечал глубокий психологизм первых крупных произведений Чехова: «Рассказы „Несчастье“, „Верочка“, „Дома“, „На пути“ доказывают мне только то, что я уже давно знаю, т. е.: что Ваш горизонт отлично захватывает мотив любви во всех ее тончайших и сокровенных проявлениях» (
Другие современные критики тоже оценили художественное мастерство Чехова и видели в нем продолжателя пушкинско-тургеневского направления в русской литературе. В анонимной рецензии на сборник «В сумерках» говорилось: «‹…› г. Чехов является не только психологом и тонким наблюдателем, но и настоящим художником. Его описания природы довольно картинны, поэтичны и несколько напоминают манеру Тургенева» («Наблюдатель», 1887, № 12, отдел «Современное обозрение», Новые книги, стр. 69).
А. Дистерло характеризовал Огнева как «засохшего для поэзии, для счастья любви русского интеллигента, всю жизнь погруженного в книжные занятия ‹…›» (Р. Д. Новое литературное поколение. — «Неделя», 1888, № 15, 10 апреля, стлб. 484).
По мнению В. Л. Кигна, беды современной интеллигенции объясняются внутренними причинами — душевной бедностью; он остановился на специфике формы рассказа: «Это соединение психологической и внешней манеры и составляет, по-моему, оригинальность и прелесть молодого автора» («Книжки Недели», 1891, № 5, стр. 217).
В. Альбов писал о внутренней несостоятельности чеховского героя: бывает, что внешние условия для проявления прекрасного человеческого чувства налицо. «И однако полезное, гуманное дело не выполняется или выполняется другими людьми, прекрасное человеческое чувство не проявляется, прекрасный, прямо редкий человек теряет человеческий образ ‹…› „Очевидно, Огнев просто дряблая натура, пораженная нравственным маразмом“ (В.
Спустя семь лет после рецензии в «Русских ведомостях» В. А. Гольцев иначе оценил рассказ; он заметил в «Верочке» мотив пушкинской грусти об уходящей молодости: «Тот контраст, который так удивительно изображен Пушкиным в элегии „Брожу ли я вдоль улиц шумных“, часто останавливает на себе внимание Чехова». «Для понимания произведений Чехова я считаю очень важным эту точку зрения», — писал Гольцев и приводил лирическое отступление из рассказа «о том, как часто приходится в жизни встречаться с хорошими людьми» («Русская мысль», 1894, № 5, стр. 47, 48).
Толстой отнес «Верочку» к понравившимся ему рассказам «2-го сорта».
При жизни Чехова рассказ был переведен на венгерский, немецкий, румынский, сербскохорватский, словацкий и чешский языки.
Накануне поста
Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 52, 23 февраля, отдел «Летучие заметки», стр. 3. Подпись: А. Чехонте.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту:
Просматривая рассказ для включения его в собрание сочинений, Чехов значительно сократил речь Павла Васильевича, ввел новое лицо, принимающее участие в чаепитии (глухонемая тетенька), дописал конец и внес стилистические поправки.
Беззащитное существо
Впервые — «Осколки», 1887, № 9, 28 февраля (ценз. разр. 27 февраля), стр. 4. Подпись: А. Чехонте.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту:
Рассказ был закончен 24 февраля 1887 г, (см. письмо Чехова к Н. А. Лейкину от 25 февраля).
Текст рассказа в собрании сочинений отличается от текста в «Осколках». Действие перенесено в банк (раньше учреждение относилось к ведомству путей сообщения), что в какой-то мере оправдывает приход туда просительницы. Персонажи получили иные наименования; сделано много вставок, усиливших комизм образа Щукиной.
В 1891 г. на материале рассказа «Беззащитное существо» Чехов написал водевиль «Юбилей».
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий и сербскохорватский языки.
Недоброе дело
Впервые — «Петербургская газета», 1887, № 59, 2 марта, отдел «Летучие заметки», стр. 3. Подпись: А. Чехонте.
Включено в сборник «В сумерках», СПб, 1887; перепечатывалось во всех последующих изданиях сборника.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту:
Рассказ не перерабатывался. Разночтения изданий касаются в основном пунктуации. Две стилистические поправки сделаны в первом издании «В сумерках» и одна — во втором.
В рассказе описана Полевщинская церковь, близ Дарагановского леса, недалеко от Бабкина.
Рассказ вызвал противоречивые оценки современников.