Том 6. Сокровище Серебряного озера

Тем не менее, взяв поводья коня Олд Шеттерхэнда, Френк поехал дальше за Дэви и Джемми. Охотник же, спрыгнув на землю, направился в сторону торчащих среди травы маленьких холмиков. Здесь была колония луговых собачек — именно так называются американские сурки, издающие звуки, напоминающие собачье тявканье. Эти существа безвредны и очень занимательны и, что очень интересно, живут по соседству с гремучими змеями и совами. Когда кто-нибудь приближается к ним, они встают на задние лапки, чтобы лучше рассмотреть, а как только заметят что-нибудь подозрительное, молниеносно ныряют в свои норы, и никому уже их не выкурить оттуда. Охотник, который может найти какую-нибудь другую живность, пренебрегает мясом этих зверьков, и вовсе не потому, что оно несъедобно, а просто по предубеждению. Если же зверолов решится поймать такую «собачку», то он и не подумает приближаться к норе, ибо эти создания очень внимательны и таким простым способом поймать их не удастся. Достигнуть своей цели охотник сможет лишь благодаря ужимкам и нелепым движениям, поскольку должен возбудить любопытство зверька. Луговые собачки очень любопытны, потому они не сразу поймут, кто идет к ним и зачем, а будут наблюдать. Олд Шеттерхэнд прекрасно разбирался в повадках зверьков, которые, сидя на своих холмиках, давно заметили его. Он неожиданно начал пританцовывать, то поднимаясь и пригибаясь, то кружа, вращая при этом руками с ружьем подобно ветряной мельнице.

Хромой Френк, ехавший вместе с Джемми и Дэви, наблюдая за сценой, с удивлением произнес:

— Бог ты мой, что это ему стукнуло в голову? Не припадок ли это? Он ведет себя так, будто выпил белламадонны!

— Белладонны, ты хотел сказать, — поправил Джемми.

— Молчи! — приказал малыш. — Белладонна! Что за галиматья! Это называется белламадонной. Уж я-то, уроженец Морицбурга, знаю! Там, в лесу, растет дикая белламадонна. Я, пожалуй, ее тысячу раз видел. Чу! Он стреляет!

Неожиданно Олд Шеттерхэнд два раза выстрелил из ружья. Оба выстрела слились в один. Спутники охотника повернулись в сторону холмиков, а Олд Шеттерхэнд уже подбежал туда, два раза наклонился, что-то поднял и направился к остановившимся всадникам. Положив двух «собачек» в большую седельную сумку, он сел на коня. Хромой Френк не мог скрыть своего разочарования и даже во время езды продолжал брюзжать:

— И это жаркое? Покорнейше благодарю!

— Почему?

— Такого куска мне не проглотить!

— А ты пробовал когда-нибудь что-либо подобное?

— Никогда! Подобное и во сне не приснится!

— Значит, не знаешь, съедобны они или нет. Ты пробовал хоть раз молодого козленка?

— Молодого козленка?! — Френк щелкнул языком. — Естественно! Послушайте, это же само изящество!

— Да что вы, Френк? — засмеялся Олд Шеттерхэнд.

— Клянусь честью! Деликатес, равный которому не отыскать!

— У многих это вызовет лишь улыбку.

— Да, глупцов всегда хватало. Скажу вам, мы — саксонцы — народ с головой и знаем толк в наслаждениях, как никто другой во всей Европе! Положить молодого козленка в здоровенную кастрюлю, добавить головку чеснока и несколько стеблей майорана, все это зажарить до хрустящей коричневой корочки, а потом подать на стол. Это воистину пища богов и богинь с Олимпа! Я знаю это не понаслышке, ибо вся Саксония по воскресеньям и праздникам ест только жареную козлятину, особенно под Пасху, когда подрастают молодые козочки.

— Очень хорошо! Но скажи мне, ты хоть раз пробовал раньше Lapin?

— Lapin? Что это такое?

— Домашний заяц, попросту кролик.

— Кролик? A la bonne heure![41] Это действительно деликатес! В Морицбурге и окрестностях в мои времена к празднику освящения церкви всегда откушивали крольчатину. Нежнейшее мясо, прямо как масло! Оно просто тает во рту!

— Но найдется много таких, кто высмеет тебя, если ты им такое скажешь.

— А у тех, кто смеется, попросту не все дома! У кролика, который ест лучшую и свежую зелень, должно быть соответствующее по вкусу мясо — это же само собой разумеется! Разве вы будете отрицать?

— Конечно же, нет, но и ты не должен незаслуженно смеяться над песиком прерии. Ты сам увидишь, что его мясо не уступит ни молодой козлятине, ни крольчатине.

— Такого я никогда не слышал!

— Теперь услышал, а еще и попробуешь сегодня. Я говорю тебе, что… Стой, не всадники ли там скачут?!

Олд Шеттерхэнд указал на юго-запад, где вдали показались какие-то фигуры. Расстояние до них было приличным, а потому узнать, кто появился на горизонте — бизоны, кони или люди, пока не представлялось возможным. Охотники неторопливо направились дальше, не спуская глаз с группы. Через несколько минут стало ясно, что это всадники, а вскоре можно было различить их синие мундиры, которые выдали солдат.

Военные, собственно, держали курс на северо-восток, но, заметив четырех всадников, резко изменили направление и галопом погнали к ним коней. Отряд из двенадцати драгунов возглавлял лейтенант. Остановив подчиненных на расстоянии, быть может, тридцати шагов, офицер окинул четырех всадников мрачным взором и спросил:

— Откуда, ребята?