Читаем Том 6. Статьи 1863-1864 полностью

…вопрос о книгопечатании…«Московские ведомости» препирались об этом предмете с Финляндией…— В начале 1864 г., в связи с подготовкой цензурной реформы, возобновляются толки о том, каким должно быть новое законодательство о печати (см. т. 5, стр. 596). В № 82 от 11 апреля «Московских ведомостей» перепечатывается из «Русского инвалида» (№ 79 от 8 апреля) сообщение о прениях в финском сейме, обсуждавшем вопрос о цензуре. Финны считали, что предварительная цензура не годится для них, хотя она, по их мнению, годна для стран, стоящих на низкой ступени развития. Редакция «Русского инвалида» усмотрела в этих рассуждениях намек на Россию. «Московские ведомости» хотя и не комментируют сообщение «Русского инвалида», но, видимо, солидаризуются с ним. В № 85 (от 15 апреля) редакция «Московских ведомостей» уже прямо нападает на финнов, обвиняя их в презрении к русскому народу, в стремлении к исключительным привилегиям. Здесь же, в качестве переходной меры к новым законам о печати, рекомендуется факультативная цензура, существовавшая в Турции: издатель, берущий на себя полную ответственность за напечатанное, освобождается от предварительной цензуры. Такая цензура, ставя издателей в полную зависимость от произвола властей, была выгодна для реакционных журналов и газет, избавляя их от мелочей опеки.

…согласная музыка труб и литавр…— Имеются в виду строки из упоминаемой выше статьи Касьянова (И. С. Аксакова) «Письма из отечества», направленные против крайностей официального «патриотизма» (см. стр. 353).

…до того уже пластично выясняют это понятие…— Намек на доносительный характер реакционной литературы.

Исправится ли девица Инна Горобец…— Инна Горобец, героиня антинигилистического романа Клюшникова «Марево», печатавшегося в «Русском вестнике» в 1864 г., сперва увлекается «нигилизмом», а затем разочаровывается в нем.


<ХII. Октябрь 1864 года>*

При жизни Салтыкова не печаталось. Впервые — ЛН, т. 11–12, М 1933, стр. 200–213.

Сохранилась черновая рукопись ( ИРЛИ).

Тематическая близость между данной статьей и оставшейся в корректуре апрельской хроникой 1864 г. неоднократно отмечалась в печати. Единогласно относя рукопись к 1864 г., в вопросе более точной ее датировки исследователи высказывали различные предположения: едва ли не с мая по октябрь. Начальная фраза рукописи — «Итак, история утешает» — явилась основанием для предположения, что данной хронике, возможно, предшествовала не дошедшая до нас статья, которая оканчивалась темой «История утешает» ( ЛН, т. 11–12, стр. 240). Убедительнее, однако, предположение, высказанное Е. И. Покусаевым: слова «Итак, история утешает…» и их развитие полемически связаны со статьей М Антоновича «Первая четверть девятнадцатого века», в которой была выдвинута тема «исторических утешений». Статья появилась в июньской книжке «Современника» 1864 г., вышедшей в свет 15 июля. Таким образом, хроника «Итак, история утешает…» не могла, исходя из этих наблюдений, возникнуть раньше лета — осени 1864 г. Уточнение датировки, по мнению Е. И. Покусаева и С. А. Макашина, заключено в следующем сообщении Салтыкова в письме к Некрасову от 5 октября 1864 г.: «Я послал на днях мою хронику с просьбой уважить меня, напечатать без перемен. Что будет — не знаю» (Е. Покусаев. Салтыков Щедрин в шестидесятые годы, Саратов, 1957, стр. 221–225 и 231; С. Макашин. В борьбе с реакцией. — ЛН, т. 67. 1959. стр. 333).

По видимому, действительно в письме идет речь именно о рукописи «Итак, история утешает…». Однако утверждать это категорически можно лишь при полной уверенности, что все написанные Салтыковым хроники до нас дошли. Тогда, в пределах известных нам материалов, единственной недатированной хроникой является рукопись «Итак, история утешает…», которую и следует отнести к сентябрю — октябрю 1864 г. В дошедших до нас материалах цензуры, которые сохранились с достаточной полнотой и в которых факт запрещения других работ Салтыкова нашел свое отражение, нет упоминаний об этой статье. Неизвестна она также ни в беловой наборной рукописи, ни в корректуре. Очевидно, до набора статьи дело не дошло. Неопубликование этой статьи, как и близкой к ней апрельской хроники, следует рассматривать как результат разногласий внутри редакции.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Заберу тебя себе
Заберу тебя себе

— Раздевайся. Хочу посмотреть, как ты это делаешь для меня, — произносит полушепотом. Таким чарующим, что отказать мужчине просто невозможно.И я не отказываю, хотя, честно говоря, надеялась, что мой избранник всё сделает сам. Но увы. Он будто поставил себе цель — максимально усложнить мне и без того непростую ночь.Мы с ним из разных миров. Видим друг друга в первый и последний раз в жизни. Я для него просто девушка на ночь. Он для меня — единственное спасение от мерзких планов моего отца на моё будущее.Так я думала, когда покидала ночной клуб с незнакомцем. Однако я и представить не могла, что после всего одной ночи он украдёт моё сердце и заберёт меня себе.Вторая книга — «Подчиню тебя себе» — в работе.

Дарья Белова , Инна Разина , Мэри Влад , Олли Серж , Тори Майрон

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Современная проза / Романы
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза