Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки

Темный камень драконит
Уж не так хорош на вид.
Изумруд его нежней,
В бриллианте свет сильней.

И нежней его опал,

И рубин пред ним так ал.
И однако драконит
Тем хорош, что верно мстит.

Чтоб достать его, дождись,

Как ущербный Месяц вниз,
Над пещерой колдовской,
Желтой выгнется дугой.

Там Дракон в пещере спит,

В мозге Зверя – драконит.
Гибок Змей, но мозг его
Неуклоннее всего.

Мозг Дракона – весь в узлах,

Желтый в них и белый страх,
Красный камень и металл
В них не раз захохотал.

Темный в этом мозге сон,

Черной цепью скован он.
Желтый Месяц вниз глядит.
Вот он камень драконит.

Тише, тише подходи.

В сне Дракона не щади.
Замер в грезе он своей.
Метко целься, прямо бей.

Поразив его меж глаз,

Мозг исторгни, и сейчас
Пред тобою заблестит
Страшный камень драконит.

С этим камнем – на врага.

Реки бросят берега.
И хоть будь твой враг велик,
Он в воде потонет вмиг.

Этот камень-амулет

Много даст тебе побед.
Вещий камень драконит,
Зеленея, метко мстит.

Этим камнем под Луной

Поиграй во мгле ночной.
Дальний враг твой ощутит,
Мстит ли камень драконит.

Я спрятал оба амулета, как лучшую свою святыню. Я знал, что теперь для меня открыты все дали, все просторы вольной жизни. Я обратил свои глаза к Прекрасной. Она дала мне единственный, священный, поцелуй – и скрылась как Заря среди воздушных облаков – а я очутился в тюрьме, но в душе моей было торжество.

6

Знать себя волной среди волн, звуком, и мгновеньями главным звуком, в слитной гармонии бьющихся звуков, быть струной со струнами, быть молнией с молниями – большего счастья нет.

Изведать всю тяжесть, всю стиснутость гнета, и принять на себя вдвое больший стиснутый гнет, чтобы снять его с другого, изведать десятикратный гнет – и однако же чувствовать себя легко – большего счастия нет.

Узнать, что темные лица, в силу твоей добровольной жертвы, сделались радостно-светлыми, и что лживая низость стала правдиво-высокой – или отброшена к самым низинам, где ей и место, изменить своей волей основы жизни – большего счастия нет.

Я был в тюрьме, и знал это счастье, и больше у меня не было слез. Нет слез, кричал я с торжеством.

Нет слез. Я больше плакать не умею,
С тех пор как посвящен я в колдуны.
О, Вещая жена! Я ведал с нею
Ведовское. На зов ее струны
Скликались звери. Говор человечий
Был меж волков лесных. А меж людей
Такие, в хрипах, слышались мне речи,
Что нет уж больше слез в душе моей.
Кто там под пыткой? Кто кричит так звонко?
Молчу. Себя заклял я колдовски.
Мучь всех! Меня! Мучь моего ребенка!
Мольбы не будет. Кровь забьет в виски.
Забьется в голове как тяжкий молоть.
Но слез моих тебе, палач, не знать.
Пусть будет самый свод небес расколот,
Ты проклят. Тверды мы. И эту рать
Не победить палачеством убогим.
Мы все растем. Стальнеет пытка в нас.
Минуты время движут кругом строгим.
Ты проклят. Проклят. Жди. Еще лишь час.

Я был на свободе опять, на новой свободе. Стены тюрьмы умеют разрушаться – и во сне, и наяву. Я был на свободе, и весело пел песню заклятие о трех былинках. Мой голос был, свежий и юный, и звуки его доходили до тех, кто мне не был виден.